Сингапурский квартет

- В чем заключался ваш конкретный интерес, господин Севастьянов, когда вы работали здесь, в Сингапуре, в группе Петракова? - спросил Марголин, когда они уже сидели за столиком в клубе.

- Ух, - простовато отреагировал русский. - Трудно теперь вспомнить... В общем, помнится, внимательно следил за нефтедолларами.

- За чем внимательно следили?

- За нефтедолларами...

Ел он по-американски. Растаскал венский шницель на куски, перемешал их с брюссельской капустой, переложил вилку в правую руку и принялся жевать все подряд. К пиву не притрагивался, и эта примитивная осторожность позабавила Эфраима. Он развязал галстук-бабочку, сунул в карман пиджака.

- Вы не могли бы, господин Севастьянов, подробнее сказать об этих нефтедолларах... Ну, за которыми вы внимательно следили...

- Могу, отчего же... Скажем, к торговцу нефти где-нибудь в Кувейте является банкир и предлагает выгодно поместить его деньги. Самое выгодное, это ясно, - дать взаймы не частному лицу, а государству. Как известно, государства, сколько бы ни должали, не разоряются...

- Потому и не разоряются, что ни одно государство никогда ещё не возвращало своих долгов полностью, - сказал Марголин. Соображения варвара поражали примитивной простотой и свежестью. Им хотелось вторить.

- Значит, не разорятся и банки, которым они должны... Посмотрите-ка, что это за корпорации! "Сити-бэнк", "Чейз Манхэттен", "Бэнк оф Америка", "Ферст Интерстейт", "Морган Гэрэнти", "Ллойдс"... Кто еще? Непотопляемые линкоры мировых финансов. И знаете, чем руководствуются правления этих гигантов?

- Чем руководствуются правления этих гигантов? - машинально повторил вопрос Марголин.

- Жадностью, господин Марголин. Самой примитивной и животной.

- Это смешно, знаете... Огромный механизм учета интересов и управления...

- И все-таки жадность. Как финансист, я знаю, что половину прибылей каждый из гигантских банков набирает по крохам за границей, в том числе и в этом городе, буквально на сотых долях процента от предоставляемых кредитов... А ведь ещё десять лет назад ни один из них не брался за такие мелочные операции. Я-то уж знаю.

- Вы, что же, иначе распорядились бы большими деньгами, окажись они в ваших руках?

- Это иное... Когда вы станете клиентом моего банка, господин Марголин, тогда я буду давать вам советы... Информация в наши дни - самая дорогая штуковина... Что же, подадут нам кофе?

Русский оборвал финансовые мечтания так, будто сидел с незнакомцем за кружкой бочкового в забегаловке возле Сим-Лим-сквер, а не в клубном ресторане "Пенинсулы".

Марголин кивнул старшему официанту, следившему за необычной парой возможно, что и из соображений её возможного исчезновения без оплаты счета.

- Два каппучини, - сказал юрист.

- Слушаюсь, сэр, - сказал официант, вышколенно пятясь от клиентов, один из которых совершенно не вызывал доверия из-за своей одежды.

Севастьянов, как показалось Марголину, беспричинно хохотнул и спросил:

- Куда девались менялы с улиц этого города, господин Марголин? Их заменили банкиры. Куда денутся потом банкиры? Они станут главами правительств. Так что ублажайте вашего банкира, господин Марголин, если он у вас имеется, ставьте ему выпивку почаще, располагайте к себе, завоевывайте его дружбу. Взгляните правде в глаза! Мир денег ужасно усложнился, и без специалистов не обойтись... Доверьтесь им. Они сами решат, куда вкладывать ваши деньги - в пивной завод на Таити, в свинобойни в Шанхае, в автостраду на Галапагосских островах или в государственные облигации в России... Какая вам-то разница?

- Ваш кофе, господа, - сказал официант.

- Нам не скоро на пристань? - спросил Севастьянов. - Хочется посмаковать каппучини...

- Вполне успеем, - сказал Марголин, посмотрев на настенные электронные часы. Он пользовался карманными, но ему не хотелось доставать эту исключительную вещь при варваре, чтобы не напороться на новую порцию дурацких вопросов и рассуждений.

- Обратите внимание, господин Марголин, - сказал Севастьянов. - Мы потратили два с лишним часа в компании друг друга, в компании, которая одинаково не лучшая для каждого из нас, а вперед ни шагу. Согласитесь, я вправе начать сомневаться в серьезности предложения господина Сурапато, да и нашей с вами встречи.

За последние пятнадцать лет своей юридической деятельности Эфраим Марголин лишь однажды испытал горечь поражения - на судебном разбирательстве дела Амоса Доуви или Ли Тео Ленга, хотя немыслимый по изобретательности довод в пользу подзащитного - о том, что он жертва происков русской разведки, - принес ему почти славу. Техасский и гонконгский суды отнеслись к его аргументам несерьезно... Если удастся купить этого русского, реванш состоится. Дело предстанет как внутреннее воровство, как нечто, случившееся в недрах их, русской системы. Будет оборвана нить, которую аудиторский совет все тянет и тянет, чтобы добраться в конце концов до Бруно Лябасти.