Сингулярность

Лютенсвена, казалось, абсолютно не беспокоило выступление Митякиса. Директора удивленно переглядывались – Торгвальд сидел, закрыв глаза, и мечтательно улыбался, будто не слыша речь, направленную, что таить, больше против него, нежели на презентацию проекта…

Время от времени он открывал глаза и с беспечной улыбкой посматривал на выступающего. А иногда даже кивал!

В зале переговорной вспыхивали стремительные говорки. Глаза присутствующих метались от Торгвальда к Митякису, будто следили за теннисным мячом.

Торгвальд улыбался.

Он и в самом деле не слушал этого молодого дурака Костаса, возомнившего, что может тягаться с самим Викингом. Он вспоминал сегодняшнюю беседу с Владимиром Горицветовым.

– Как на вас действует участие в виртуальных играх? – спросил Владимир, когда Торгвальд приехал в Центр высоких технологий.

Лютенсвен здорово удивился. Звали сообщить о неких успехах, хотя какие успехи, если проект давно прекратил существование? Опять пустопорожние рассуждения, чтобы выбить деньги, или что-то реальное?

– Что? При чем здесь игры? Владимир, вы тратите мое время.

– Нет, господин Лютенсвен, вы неправильно поняли! Прошу за мной, мы все объясним.

Он вел Торгвальда по длинному коридору, забегая вперед и торопливо отпирая многочисленные двери магнитным ключом, всякий раз с трудом успевая разблокировать их до того, как Торгвальд бесцеремонно выбрасывал руку, грозя снести хлипкую переборку вместе с электронным замком и частью стены. Наконец за очередной дверью открылся просторный зал, стены которого состояли из сотен мониторов.

– Вот! Смотрите! – сказал Владимир и подвинул Торгвальду стул.

Лютенсвен с недоумением уставился на экраны. Присмотрелся.

– «Live Ocean»? Но зачем? Не понял… Не понял!

На всех экранах светилась заставка его игры. Пенистые волны, пузыри, жемчужные потоки… На миг возник зуд в кончиках пальцев – захотелось ухватить джойстики.

– Да вы присаживайтесь. Не беспокойтесь, я много времени не отниму…

Владимир хихикнул. Лютенсвен внимательно посмотрел на ученого и шумно втянул воздух.

– Бокал шампанского, – виновато сказал Владимир. – Скорее всего, не откажетесь и вы.

– Сперва объясните, что происходит, – сухо сказал Торгвальд. – Вы что, скопом играете, вместо того чтобы…

– Я все объясню, – повторил ученый.

– Объясняйте. Зачем вы мне это показываете? Игра и у меня есть, тем более это мой проект. К чему все это? – он обвел рукой стены-экраны.

– Одну минуту… сейчас…

В руках Владимира появился крохотный пульт. Ученый кликнул, и перед ними развернулась голограмма. На сером фоне появились разнообразные графики, колонки цифр и диаграммы.

– Что за ерунда? – спросил Торгвальд. Он начинал злиться.

– Вы помните проблемы, из-за которых ваша компания прекратила финансирование проекта, который вы называли «Железные микробы»? – спросил Горицветов.

– Я все и всегда помню, – грозно сказал Лютенсвен. – Разумеется. Слово в слово.

– Отлично, не придется напоминать. Я короткую лекцию прочитаю?

– Читайте.

– Одной из основных проблем была связь с микроботами. Проблемы управления и интеллекта? Мозгами этих, как вы называете, микробов даже квантовыми не наделить. То есть сами они не сообразят, что и как им делать. Перед нашим расставанием…

– Скорее перед расставанием с финансами, – грубо заметил Торгвальд.

– Ну, можно и так… как угодно. Так вот, тогда мы вплотную занимались только этими двумя проблемами. Но…

– Да помню я, – сказал Лютенсвен, – эти микроботы, коих вы загнали в меня несколько миллионов, меньше радиоволны. Мозги в них тоже не запихать. Интересно, что ж вы, когда денег просили, об этом не сказали, разве сразу не просчитывали? Смолчали! Я из-за вас потом…

– Извините. Впрочем, победителя не судят. Я продолжу?

Торгвальд скупо кивнул.

– Мы рассматривали несколько вариантов решения, и как основной – работу микроботов по принципу роя. Где каждая микроединица владеет своей крошечной функцией, специфическим умением. Речь о «мозгах», разумеется, не идет. Однако размер вполне позволяет наделить микробота инстинктом… хотя бы одним-единственным. Пусть даже самым примитивным. Но тут снова всплывает проблема управления. Передатчики в них не встроить. Максимум, на что можно было рассчитывать, это воздействие какой-нибудь «магнитной молекулы». То есть химический путь. Каждый микробот в ответ на «магнитную молекулу» активирует определенную функцию. Тот самый единственный инстинкт. У каждого он свой, например «расщепить холестерин», «уничтожить бактерию», «растворить полип», «убить раковую клетку» и тому подобное. Для объединения малоэффективных по отдельности крошек в единое целое, быстрых перемещений и усиления, а также поддержания устойчивой связи мы используем более крупный микробот, негодный для тонких операций. Его основная функция – транспортировка. Выпуская углеродные нанотрубки, с магнитами на концах, он притягивает микроботы-сателлиты. И таким бойким червячком по кровотоку следует куда надо.

– Челноки… – медленно сказал Торгвальд. – Я, кажется, начинаю понимать. – Эти микроботы – челноки, да?