Синяя дорога

Произнеся последнюю фразу, Марина Андреевна подумала, что именно скрыть мальчика она бы и хотела. Кажется, Сеня понял это или догадался о подобном желании. Так или иначе, он не ушел, а устроился поудобнее в кресле и уставился на существо.

Мальчик копошился в корзине, как будто что-то искал. Вид у него был жалкий. Вид этот тронул Марину Андреевну. «Чего это он там ищет?» — подумала Марина Андреевна и тут же вспомнила, что час уже поздний и пора обедать. В карточке значилось, что существо питалось у Николая Никитича земной пищей.

Марина Андреевна налила ему молока, поставила перед ним тарелку с бутербродами. Существо поело и, поглядев на Марину Андреевну, четко произнесло:

— Марина…

В Марине Андреевне проснулось все ее материнство. А Сеня вытаращил глаза:

— Господи! Оно еще и разговаривает!.. Слушай, я читал у кого-то из фантастов про космического Маугли. Может, аналогичный случай?.. Ты посмотри на него — это же человек! Натуральный человеческий ребенок!.. Лет этак пяти-шести, только сильно отставший в умственном развитии.

— Как ты торопишься! Как все-таки много от тебя шума! Как бы мне хотелось, чтобы ты дал мне подумать спокойно!.. — Марина не хотела обижать Сеню, но с собой совладать не могла.

А тот пожал обиженно плечами и, ни слова больше не говоря, вышел.

Марина Андреевна проводила Сеню взглядом, а потом перевела взгляд на пульт вызова. На нем по-прежнему сияло множество сигналов: и в центре — ярче всех — светился директорский. Как же это Марина Андреевна не подумала о директоре? Вот кто может ей помочь. Вот кто деликатно и мягко во всем разберется и найдет приемлемый для всех вариант. Марина Андреевна относилась к директору не только уважительно, но и с симпатией, которая с годами общения только возрастала и укреплялась. Иногда эта симпатия переходила во влюбленность.

Марина Андреевна подошла к пульту. На экране возникло знакомое лицо: такое ироничное и мудрое.

— Марина Андреевна, что это вы там затворились? Что там у вас?

— Новое поступление, Борис Петрович. Только и всего.

— Что же вы его не показываете?

— Сама еще не нагляделась.

— Э-э!.. А зачем так грустно?.. Хотите, я приду к вам и мы вместе посмотрим?

— Хочу, Борис Петрович. Правда, хочу.

«Правильно, пусть он придет», — подумала Марина Андреевна. Существо дремало в корзинке. Исходных соображений может быть только два: или оно человек или нет. Это главное, что надо установить. Марина Андреевна еще раз, но теперь уже внимательнее ознакомилась с заключением медиков в космопорту: если им верить, то совпадение полное, уцепиться совершенно не за что. Конечно, более тонкие исследования возможно установят какую-то разницу между, скажем, кровью людей и этого существа. Но ведь эта разница может возникнуть просто из-за того, что существо, мальчик этот, долго прожил на другой планете.

А почему бы ему и не оказаться человеком?

В голове Марины Андреевны прокручивались какие-то странные и обрывочные мысли и картины о подброшенных* детях — было же это в прошлом. Но Марина Андреевна остановила себя. В прошлом-то было, но в нынешнем совершенно нереально.

И тут ей вспомнилась виноватая улыбка деда. Марина Андреевна представила, как дед — вовсе не такой уж спортивный — бежит за мальчиком, догоняет его, пытается схватить… Мальчик вздохнул во сне. Его удлиненное личико было усталым. И внезапно Марину Андреевну озарило: да ведь он похож на деда! И глаза у него голубые. Вот и в карточке отмечено: голубые глаза. Господи, да уж не внук ли это его?! Марину Андреевну кинуло в жар.

Легко фантазировалось ей на тему о дедушкином внуке. Представлялась ссора. Кипятящийся дед — нервишки-то уже пошаливают: «Ты посмотри, как ты себя ведешь?! Дикарь!.. Разве ты человек?! Ты же натуральный экспонат!.. Тебя в музей надо сдать, как диковинку!.. И второй такой не найдется!.. Экспонат!..» — «Я?! — ядовито и дерзко отвечает малыш. — Я — экспонат?.. Меня в музей?.. А ты сдай!.. Сдай!.. Попробуй!..» — «И сдам, и сдам…» — шумит дед, запихивает ребенка в рюкзак и… Тут была маленькая неувязочка. Хотя, безусловно, слова существа «Ну дед!» прекрасно подходили под эту версию, не укладывалось в нее все остальное. Дед совсем не был жесток. А поступок такого рода может быть оценен только как жестокость. И потом не соответствовали такому варианту ни внешний вид существа, ни его отрешенность, ни то, наконец, что он пробыл в космосе долгое время: тайком деду не удалось бы его провезти. Да он и не повез бы.

Вошел директор.

— У-у!.. Жара!.. Что же вы не предупредили, я бы оделся полегче. Впрочем, это мелочи. Мальчуган теплолюбив? — директор склонился над спящим мальчиком.

— Да. Но не больше, чем наши южане.

От присутствия директора Марине Андреевне стало намного спокойнее.

— Я тут заказал информацию о Маугли. Может, пригодится. Похож он на него?

— На кого?

— Да на Маугли, конечно. А вы о ком подумали?

— Только не смейтесь, пожалуйста, но мне кажется: мальчик чем-то похож на деда, на Николая Никитича.