Синяя книга

На последнее маги обратили особое внимание. Разве могут состарившиеся здания одним своим видом вызывать такое трепетное чувство увядания и бессилия? Ответ нашелся. Это место было наполнено магией. Но не такой вяжуще терпкой, как магия Смерти, и не такой приторно сладкой, как магия Жизни, а другой. Сравнить можно было с бутылкой яркого вина, которую оставили открытой на длительное время. Весь сочный запах смазался. Весь букет вкуса увял. Осталась лишь бледная тень изысканного и благоухающего напитка. Сделав глоток, чувствуешь кисловатые нотки и, возможно, небольшую горечь. И при воспоминании об изначальном совершенстве на тебя накатывают грусть и безнадега. Такой была разлитая магия в этом месте.

«Мы на месте, ученики», – проговорил глухо Никс, тоже почувствовав гнетущую атмосферу прекрасной картины.

– Что это за место? – спросила Лис.

«Без понятия. Думаю, ответы найдутся там».

Там. Не возникало никаких сомнений, что он говорил про поместье внизу. Туда они и направились. Добраться до разрушенного входа удалось быстро. Впечатления издалека их не обманули. Действительно, размеры этого места были совсем скромные. А вот отпечаток увядания вблизи оказался куда ощутимее. Стена начала разрушаться, и во многих местах рядом с ней валялись обточенные водой и ветром камни, упавшие сверху. Башенки еще стояли, но были почти полностью покрыты большими трещинами, так что их полное разрушение оставалось только вопросом времени.

На территории поместья была так же… Чувствовалась неумолимая власть времени. Да, многие домики были разрушены, а те, что стояли, были уже без крыш, которые обвалились внутрь строений. Теперь это были просто остовы тех мест, которые когда-то сберегали и грели. Брусчатка на улице вся поросла сорняками и едва просматривалась. Логично предполагая, что их цель – то самое круглое здание в центре, маги направились туда.

С момента, как Лис и Фрей вступили в это опустевшее место, они молчали. Казалось неуместным нарушать глухой покой своими чужеродными голосами. Ком в горле у обоих как будто подтверждал это предположение.

Строение сохранилось лучше всего остального вокруг. Оно было сделано в совершенно другом стиле. Закругленное там, где всюду были углы. Светлое в отличие от окружающего серого. Изящные правдоподобные скульптуры и красивейшие точечные письмена на стенах там, где в других местах была простота и практичность. Также обращало на себя внимание полное отсутствие каких-либо оконных проемов, что было в диковинку.

К сожалению, мелкие грани статуй обветрились. Отдельные их части были отколоты: у кого-то бедро, у кого-то предплечье, а у некоторых и то, и другое. Мелкие письмена почти стерлись, вымытые огромным количеством льющейся с неба воды и проносящегося тут ветра. Вряд ли их теперь можно прочитать и понять. Факельная копоть черными пятнами въелась в некогда белоснежные стены рядом с пустыми держателями на стенах. А вот вода во рву оказалась на удивление чистая и прозрачная. В ее отражении подрагивали точные очертания здания над ней. Видно, подземные источники продолжали исправно ее обновлять. Правда, это не уменьшало ощущения запустения, а наоборот, только усиливало его.

Маги обошли дом вокруг и обнаружили с противоположной стороны вход. Путь им преграждала все та же вода. Ни моста, ни лодки.

«Никс, нам же внутрь?» – решил уточнить Фрей. Говорить вслух он до сих пор не решался.

«Абсолютно верно, – ответил сразу наставник. – Именно там место силы, я его чувствую. И статуэтка отзывается на него пульсацией».

«Но я ничего не чувствую», – сказала Лиса, трогая через сумку предмет.

«Пока не умеете, но это дело времени».

«А что это за место, ты смог понять?» – Любопытство не давало парню покоя.

«Пожалуй, да. – задумчиво отозвался Никс. – Но, чтобы сказать точно, мне нужно внимательно осмотреть вон те стены».

Наставник был серьезен. Никаких шуток и подколов. Его можно было понять, он оказался в шаге от возможного второго шанса, которого ждал несколько сотен лет. Фрею вспомнились собственные прежние сомнения по поводу возрождения Никса. Он помнил все их разговоры на эту тему. Даже сейчас все логичные доводы древнего для него звучали неубедительно. Возрождать сейчас сильнейшего магистра Жизни – все равно, что впускать лису в курятник. Он это понимал. Но то, что сделал наставник для него и Лисы, то, чему он их научил – и дело было не только в магии, но и в обычных жизненных знаниях и личном опыте, – давало некоторую уверенность и опору, что это должно быть правильным решением. Никс в какой-то мере стал для них обоих не только наставником, но и частью семьи, которой они по разным причинам лишились. Оставалось надеяться, что дальше жизнь станет лучше.