Синяя книга сказок

Ждал ли Мартин, пока она будет написана? Он бы и рад подождать, да не хотел опаздывать в школу. Каково бы ему было в первый же день объяснять учителям, что опоздание в школу — свойство учеников, имеющих одаренных родителей.

Любкина сказка

Однажды вечером я подумал: пойду-ка расскажу своей дочери Любке какую-нибудь сказку. Сперва расскажу, потом запишу, и можно будет вставить ее в книжку.

Минуты не прошло, как я уже сидел около Любкиной постели и рассказывал:

— Жили-были котик с кошечкой, и пошли они как-то в лес по ягоды. Собирают ягоды, собирают, и вдруг — о чудо! — перед ними большущая земляничина, величиной с дом! Никак ее не сорвать, никак не поднять. А в лесу оставить жалко.

— Эх, кабы какой-нибудь силач помог нам снести эту земляничину домой! — вздохнула кошечка.

А котик и говорит:

— Я знаю такого силача. Тут поблизости живет девочка Любка. У ее папы есть красная машина. Он мог бы эту земляничину не только снести, а и на машине свезти!

Прибежали котик с кошечкой к нашему дому и звонят у входа. Отворила им Любка. Котик с кошечкой и говорят:

— Здравствуй, Любка. Передай, пожалуйста, своему папе, что пришли мы и просим его привезти на своей красной машине из лесу земляничину. Земляничина-то большущая, величиной с дом!

— Я пойду скажу папе, а вы обождите здесь, — ответила им Любка и пошла в комнату.

Папа тем временем сидел в комнате и звонка не слыхал. О котике с кошечкой ведать не ведал. Видит: в комнату входит Любка. Он и спрашивает:

— Чего тебе надобно, Любка?

— Дай мне, пожалуйста, жевательную резинку, — вдруг отвечает из постели настоящая, несказочная Любка.

«Вот те на! — подумал я. — Испорчена сказка. Но что поделаешь, надо ее досказать».

И я продолжал:

— Дал папа Любке жевательную резинку, а котик с кошечкой ждали-ждали у порога, но так никто и не вышел. В другой раз позвонить они постеснялись, опечалились и ушли ни с чем. А большущая земляничина сгнила в лесу.

На другой вечер я подумал: «Пойду-ка расскажу своей дочери Любке сказку заново. Любка стала на день старше, поумнела, может, и память у нее теперь лучше и не забудет она, что котик с кошечкой ждут у порога».

Рассказывал-рассказывал, ничего не пропустил. Котик с кошечкой снова поведали Любке, зачем явились. Любка снова ответила, чтобы они обождали, и пошла к папе в комнату, а папа, который их звонка не слыхал, снова ее спрашивает:

— Чего тебе надобно, Любка?

— Еще одну жевательную резинку! — попросила настоящая, несказочная Любка.

И снова я подумал: «Испорчена сказка! Вот плутовка! Опять забыла про котика с кошечкой, а вчерашнюю жевательную резинку очень даже хорошо помнит!».

Испорченную сказку я записал, но в книжку не вставил, а положил в ящик письменного стола. Там она и ждет, пока Любка вырастет и перестанет ради жевательной резинки забывать про своих друзей. Тогда котику с кошечкой не придется уходить с нашего порога ни с чем, земляничина величиною с дом не сгниет и у моей сказки будет совсем другой конец.

Другой-то другой, да не знаю, будет ли он лучше.

Например, такой:

— Папа, а папа, — скажет мне через год Любка. — Ты собирался не вставлять эту сказку в книжку, но забыл и вставил. Значит, и ты еще маленький, и ты все забываешь?

— Эх, Любка, — отвечу я ей через год. — Если бы я еще все забывал! Ведь я уже все забываю… А это гораздо хуже!

Сто Олинкиных кукол

Что же я, рассказываю Сказки о нас, а совсем забыл про малышку Олинку. Эта сказка будет о ней.

Был на свете один дом. И было в нем два окна на улицу, оба рядышком, оба низко-низко, над самой землей.

Окна были раскрыты, и вот в одном из них показалась Олинка.

А по улице в это время шла Эвочка. Увидела Эвочка Олинку, увидела Олинка Эвочку. Обе они улыбнулись, и Эвочка остановилась. Остановилась и просит:

— Олинка, покажи мне своих кукол!

«Отчего не показать, раз Эвочка просит. Пускай посмотрит, коли охота», — думает Олинка.

Подняла Олинка руку — а в руке тряпичная кукла.

— Ой! — воскликнула под окном Эвочка. — До чего красивая кукла! Покажи мне еще какую-нибудь! У тебя есть еще?

— Есть, только в другой комнате, — ответила Олинка и исчезла. Из одного окна исчезла — в другом показалась, подняла руку — а в руке тряпичная кукла.

Когда Олинка исчезла в одном окне, а показалась в другом, и Эвочка на улице перебежала от одного окна к другому. Увидела в Олинкиной руке куклу и воскликнула:

— Ой-ой! И эта красивая!

— У меня еще есть! — похвастала Олинка и снова исчезла.

Исчезла во втором окне — показалась в первом. Подняла руку — а в руке тряпичная кукла. Эвочка на улице тоже перебежала к первому окну. Увидела куклу и опять воскликнула:

— Ой-ой-ой! Какие красивые у тебя куклы! Еще покажи! Еще!

И стала Олинка быстро-быстро исчезать в одном окне и показываться в другом, и снова исчезать, и снова показываться, и каждый раз, как показывалась, подымала руку с тряпичной куклой и кричала:

— А вот еще одна! А вот еще!

И Эвочка на улице быстро-быстро перебегала от окна к окну, каждый раз к тому, в котором должна была показаться Олинка, и радостно восклицала:

— Ой-ой-ой-ой! Сколько красивых кукол!