Синяя кровь

Спать расхотелось. Я встала на холодный пол и, потирая оголённые руки, побрела к дымовой трубе, которая проходила аккурат по центру комнатушки и обеспечивала ту относительно теплым воздухом. Внизу, естественно, было куда теплее. Не последнюю роль играли в этом добротные двойные рамы. А эту комнатку никто и не смел представлять чьим-либо жильём, пока тут не поселилась я. Впрочем, я не жалуюсь. Та сумма, что мне приходится за неё платить, греет душу своей незначительностью.

Я взяла с небольшого выступа трубы свои надёжно приткнутые (чтобы не свалились) носки и надела их с превеликим блаженством, отделив тем самым босые пятки от ледяных досок. Осталось накинуть что-нибудь сверху для приличия — и можно смело спускаться к завтраку. Что я и сделала. Конечно, изъеденная молью вязаная кофта — не самое лучшее, что у меня было, но зато она отлично сочеталась с примятой сорочкой в мелкий голубенький цветочек (относительно новой), с носками, связанными сразу из нескольких цветов пряжи, с моим бледным заспанным лицом и встопорщившимися кудрями, успевшими отрасти уже до лопаток. Даже неискушенный смог бы признать во мне ведьму.

Мягко ступая по лестнице и с удовольствием позевывая, я добралась до общей столовой и, машинально поздоровавшись со всеми присутствующими (всё ещё замутнённым взором не разобрав, где кто), плюхнулась на один из стульев.

— И тебе доброго здравьица! — благодушно откликнулась сестра кузнеца, Аринна, на миг отрываясь и снова погружаясь в какое-то очередное чтиво. У неё была маниакальная страсть к слезливым романам о неразделенной любви и вечно запутанных отношениях между представителями женского и мужского пола, сопровождаемыми убийствами и различными интригами. Эти книжонки, насколько я могла судить по скорости прочтения, хранились у неё дома во всех углах. И кому не лень ваять столько историй?

Но, глянув на корешок книги, я была невероятно удивлена — и ещё не понятно: приятно или нет, ибо название гласило «Сонник». Я, разумеется, ни имею ничего против интереса к сверхъестественным наукам, но если это потом приобретает хроническую форму, когда читатель становится одержим зловещими предчувствиями и боится каждый раз заснуть, то его будет весьма трудно убедить расстаться с предрассудками. У такого сонник и силой не отнимешь.

Аринна пока не подавала признаков безумия, весьма заинтересованно скользя взглядом по страницам и иногда тихонько цокая языком. Поэтому я перестала пристально за ней следить и огляделась.

Уютная столовая была жарко натоплена, и все окна на первом этаже были запотевшими. В печке стоял чугунок со щами, если судить по аппетитному запаху, и на разделочном столе супа уже дожидались четыре миски. Я насторожилась. Почему четыре? Нас вместе с Аринной и кузнецом Вателлисом (или просто Валлисом) было трое.

Вошёл кузнец, улыбаясь мне.

— Уже проснулась?

Я кивнула. Аромат щей бодрил не хуже холодного пола, будоража сознание и желудок.

— К нам присоединится кто-то ещё? — спросила я невинно. Валлис заметил мой взгляд в сторону четвертой миски и подтвердил:

— Ага. Вот только сегодня утречком двоюродный племянничек мой приехал…. А, заходи, Ганя, не стесняйся!..

Я перевела круглые глаза с кузнеца на «племянничка». Тот совсем не стеснялся, зато мне тут же стало стыдно за изодранную кофту. Ганя представлял собой долговязого подростка лет семнадцати с весьма вялой мускулатурой (судя по обвисшей на нём рубахе) и к тому же с кучей прыщей на вытянутом лице и темными сальными волосами. Я бы ему посоветовала какую-нибудь мазь из своих запасов…

Ганя, с превеликим воодушевлением изучив мою скромную помятую персону, сел прямо напротив меня на свободный стул. Кажется, он неверно истолковал мой мрачный взор и неправильно оценил мой возраст, ибо заинтересованность в его голубых глазах не погасла, а, наоборот, разгорелась.

Валлис сам разлил щи по мискам и накрыл на стол. Мы приступили к еде. Ганя ел с энтузиазмом, от всей души и, не успела я скребнуть ложкой дно, попросил добавки. Заметив мой пораженный взгляд, он приосанился и явно решил установить ещё один рекорд по скорости уничтожения содержимого миски.

— Ганя уж как второй год учится в общей боевой школе в соседнем городе, — почему-то сказал кузнец. — Сейчас у него заслуженные каникулы.

— Угу, — пробормотала я, потому что от меня ожидали хоть какой-нибудь реакции, и стала медленно есть свой суп. Через каждый глоток я кидала на приехавшего племянника шокированные взгляды, так как тот уже разогнался до невозможной скорости — только ложка свистела да слышалось хлюпанье. Не кормили его там эти два года, что ли?

Ганя, наконец, наелся, поставил миску на стол, развалился на стуле и вперил сытый взгляд в меня. Теперь уж мой суп перестал представлять собой что-то особо аппетитное, но, чтобы не обидеть хозяина, я покорно стала его доедать.

— Инцея, милая, — раздалось со стороны Аринны, одной рукой держащей книгу перед глазами, другой — ложку, — тебе сегодня волки снились?

— Нет, — ответила я. — А что?