Синяя лилия, лиловая Блу

— Ты же не просишь меня изучать Гринмантла всё моё свободное время?

— Ага, а теперь я говорю тебе, почему прошу тебя.

— Почему меня?

Ронан внезапно засмеялся. Этот звук, извращённый, довольный и ужасный, как грёза в его руках, должен был разбудить скот, если всё друге не могло.

— Я слышал, если ты хочешь сделать магию, — сказал он, — попроси мага.

Глава 21

Было довольно поздно, когда Блу позвонила той ночью, намного позже возвращения Мэлори на внедорожнике, намного позже возвращения Ронана на БМВ.

Больше никто не бодрствовал.

— Гэнси? — позвала Блу.

Что-то тревожное в нём успокоилось.

— Расскажи мне историю, — сказала она. — Про энергетическую линию.

Он сразу направился в кухню-ванную-прачечную, двигаясь настолько тихо, насколько мог, размышляя, что бы ей рассказать. Когда он уселся на пол, то тихо начал:

— Когда я был в Польше, то встретил парня, который пел себе дорогу по Европе. Он говорил, что до тех пор, пока он поёт, он всегда может найти свой путь к «дороге».

Голос Блу на том конце провода тоже был тихим.

— Полагаю, ты имеешь в виду дорогу мёртвых, а не трассу.

— Мистическую трассу. — Гэнси провёл рукой по волосам, вспоминая. — Я прошёл с ним пешком около двадцати миль. У меня был GPS. У него была песня. И он тоже был прав. Я мог бы поворачивать его миллион раз и сбивать с пути два миллиона раз, а он всегда возвращался на энергетическую линию. Как будто был намагничен. Так долго, пока пел.

— Это всегда была одна и та же песня? Убийственная шлёп-песня?

— О Господи. — Половицы ощущались прохладными босыми ступнями ног. По некоторым причинам это чувство было эстетично, отвлекало и напоминало о коже Блу. Гэнси закрыл глаза. - Это было время попроще, до того, как её натравили на мир. Не могу поверить, насколько Ронан и Ноа одержимы этой песней. Ронан говорил о том, чтобы найти такую футболку. Можешь представить его в ней?

Блу хихикнула.

— Что случилось с польским парнем?

— Предполагаю, сейчас он поёт себе путь по России. Он шёл слева направо. То есть с запада на восток.

— А какая она, Польша?

— Симпатичнее, чем ты думаешь. Очень симпатичная.

Она помолчала.

— Я бы хотела туда когда-нибудь.

Он не дал себе времени сомневаться в мудрости сказанных вслух слов перед тем, как ответить:

— Я знаю, как туда добраться, если ты хочешь компанию.

После долгого молчания Блу сказала другим голосом:

— Я собираюсь пойти петь себе дорогу в кровать. Увидимся завтра. Если ты хочешь компанию.

Телефон затих. Всегда недостаточно, но это было хоть что-то. Гэнси открыл глаза.

Ноа сидел у дверного косяка кухни-ванной-прачечной. Когда Гэнси подумал об этом, он понял, что, возможно, тот там сидел гораздо дольше.

По сути, не было ничего преступного в этом моменте, кроме того, что Гэнси сгорал от вины, нервного возбуждения, желания и смутного чувства, что его действительно раскрыли. Это была его внутренняя сторона, а внутренняя сторона – как раз то, чему Ноа всегда уделял настоящее внимание.

Выражение лица второго парня было понимающим.

— Не говори остальным, — попросил Гэнси.

— Я мёртвый, — ответил Ноа. — А не дурак.

Глава 22

— Я на тебя очень зла, — голос Пайпер раздался очень близко. Гринмантл лежал на крыше арендованного автомобиля, скрестив руки на груди и соединив колени, думая о положениях тех в раннесредневековых захоронениях.

— Знаю, — ответил Гринмантл, открывая глаза. Небо над головой было издевательски синим. — Что на этот раз?

— Люди, берущие кровь, были сегодня здесь, а тебя не было. Я говорила тебе быть тут.

— Я был тут.

Он провел первый час после возвращения домой, лежа лицом вниз. Небольшой процент средневековых тел хоронили так; историки думали, это были могилы самоубийц или ведьм, хотя, на самом деле, историки были вроде Угадай Угадаевича, и он больше всех.

— Ты не отзывался, когда я тебя звала!

— Это не меняет того факта, что я был здесь.

— То есть я должна была пойти поискать тебя на машине? Кстати, почему ты вообще здесь?

— У меня творческий ступор, — сказал Гринмантл.

— По поводу чего?

Он повернулся к ней лицом. Она стояла у автомобиля в платье, чтобы снять которое, похоже, потребуется несколько шагов. Ещё в руках она держала маленькое животное с драгоценным ошейником. У животного не было волос, кроме длинного шелковистого хохолка, который рос из головы, точно такого же светлого оттенка, как и волосы Пайпер.

— Что это? — спросил Гринмантл. Он сильно подозревал, что это было физическое проявление его плохого настроения.

— Отон.

Он сел. Арендованная машина шумно вздохнула.

— Это кот? Грызун? Какой породы, скажи на милость!

— Отон – китайская хохлатая.

— Китайская хохлатая кто?

— Не будь мудаком.

Так как у Гринмантла были люди, которые пыхтели и следовали за ним с бессмысленной преданностью, у него никогда не возникало побуждения завести собаку, но, когда он был моложе, иногда он представлял, как приобретает пса с пушистым хвостом и лапами. Той породы, которая подбирала уток, неважно, какая это была порода. Отон выглядел так, будто это утка могла бы его подобрать.

— Он собирается вырасти? Или отрастить шерсть? Откуда он взялся?

— Я его заказала.