Синяя папка. Сережка. Давным давно была война...

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;

б) сформировать в пределах армии 3–5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (по 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;

в) сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять в военные советы фронта для предания военному суду;

б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Народный комиссар обороны И. СТАЛИН»

— Вот так, бойцы! — продолжил старшина. — Только нам он и не нужен был, мы бы и не отступили, если бы не командование и соседи не посыпались бы… Все! Через полчаса — сбор, выдвигаемся на санобработку, а то уже завшивели…

— Товарищ старшина! А можно мы отдельно помоемся? — поинтересовался Сережка.

— Санобработка и стрижка для всех. Никаких отдельно. Сейчас вас осмотрит фельдшерица, потом стрижка и помывка, получение частого белья и формы, вон, каптер — Михалыч, уже тюки с бойцами тащит… — сухо констатировал старшина.

— Народ! Слыхали, мальки раздеваться бояться, видать, фельдшерицу стесняются… — засмеялся один из бойцов. С разных скамеек, где морпехи готовились к санобработке послышались подколки и «соленые» шуточки про мальцов…

— Закончили зубоскалить! — громко скомандовал старшина.

— Да нет, мы не стесняемся, просто боимся, что когда разденемся, некоторые «здоровенные» мужики стесняться, глядя на нас станут, поняв, что мы — больше их узнали и повидали… — кривенько улыбнувшись, с легкой издевкой произнес выдал Серый. — Да, Илюха?

— Э, пацанчики, вы это на что намекаете? — начал возмущаться один из сержантов, а дальше понеслось…

— Сереженька, ну-ка, поясни, что за намек? — остановил возмущение старшина, глядя на меньшего из мальчишек.

— Какие намеки… Сейчас сами все увидите. Илюха — раздеваемся… — и стал расстегивать пуговицы на рубахе.

Комбат старший лейтенант Дорофеичев слушал капитана Шарабарина.

— Значит, так Дорфеичев, мальчишек из первого батальона переводишь к моим разведчикам. Там они будут нужнее… Ожидал, что мальчишки не соврали, но не ожидал, что сказали не все. Теперь понятно, почему они так все спокойно воспринимают и выстрелы, и кровь, и смерть… Оба были ранены… И тяжело.

— В смысле — тяжело? Это они рассказали? — поинтересовался Дорофеичев.

— А тебе еще старшина не докладывал?

— Нет, ничего такого…

— А мне фельдшерица рассказала. Она сама видела…

Вот что рассказала фельдшер капитану.

«Я на улице была, там где пострижечную организовали — перед банной палаткой, осматривала на вши, заставляла стричься: морячки, ведь, не любят стричься. Тут как обычно: шутки — подколочки начались, потом форменный ор… Я уже вмешаться хотела и… тишина. За дерюжку заходят два мальчика, лет 14–15… Я сперва на них особо внимания не обратила, ну мальчишки, а как стала осматривать, сама онемела… У того, что поменьше, сперва заметила три ранения: тяжелое в грудь — сквозное, бедро — сквозное, ребра — касательное, а после стрижки еще и касательное головы оказалось. А вот второй, тот что выглядел постарше, крепыш такой… Когда стоял лицом — еще ничего, а когда повернулся спиной… На нем вообще живого места не было — весь в шрамах. Я спросила, мол, откуда такое? А он ответил, что был у фрицев в гостях… Он весь пораненный… Только не пулями, били его смертным боем. Как выжил, даже не представляю…»

— Ну, что бегуны, вернулись? — поинтересовался командир разведвзвода лейтенант Ивашов. Осмотрел ребят, которые стояли молча, с ног до головы. Форма, хоть и была немного великовата, но сидела на мальчишках, как родная, будто не первый год в ней ходят. — Да, когда вы по форме, то вам совсем не скажешь, что малолетки — совсем другой вид!. Значится так… Помогаете остальным в передислокации под Тингуту, нечего просто так стоять.