Синяя Рыба

— Мы должны выбираться отсюда! — Вика настойчиво потянула его за рукав, — Здесь опасно: нас неоднократно предупреждали об этом.

Максим снова кивнул.

— Да, — проговорил он тихо.

— Что с тобой? — Вика нетерпеливо вскочила на ноги, и тут же провалилась по пояс. Когда она выбралась, то увидела, что Максим сидит все в той же позе, и, похоже, вообще не понимает, что происходит.

— Да что с тобой? — сердито проговорила Вика, — Молчишь, словно воды в рот набрал. Нам нельзя здесь оставаться, понимаешь ты это?

— Да, — заплетающимся языком пробормотал он, — Но я… я уронил Жезл. Его надо найти.

Вика покрутила головой и, неожиданно для себя, увидела его совсем рядом — Магический Жезл, упав, воткнулся в облако ваты. Она вытащила артефакт, и, отряхнув от сладкой облачной пены, протянула Максиму. Тот рассеянно засунул его в карман.

Густой ванильный аромат усыплял бдительность, затуманивал сознание, затягивал, как в пучину, в свои обманчиво-ласковые объятия. Вика внезапно поняла, что чувствует себя ужасно усталой и разбитой. Усилием воли она стряхнула наваливавшуюся дремоту, хотя все на свете она сейчас бы отдала за уютное кресло у камина с шерстяным пледом и чашку горячего шоколада.

— Максим, идем!

— Давай немного отдохнем, — умоляюще пролепетал Максим, — Я не могу. Не знаю, что со мной происходит.

— Нам нельзя здесь оставаться, ты же знаешь! — запротестовала Вика, впрочем, довольно вяло. Идея отдыха не пришлась ей по душе, но ее тело, очевидно, было целиком и полностью «за». Какой-то частью сознания Вика понимала, что они совершают чудовищную ошибку, но девочка беспечно отбросила эту мысль подальше.

— Знаешь, я думаю, все эти слухи сильно преувеличены, — проговорила она, удобно усаживаясь на белую перину облаков, — Если бы здесь было что-то действительно опасное, мы бы уже встретились с этим.

— Ты права, — закивал Максим, — Здесь же был не завод по производству ядерного оружия, а кондитерская фабрика. Добрая кондитерская фабрика, которая выпускала добрые сладости.

— Добрые пряники, — улыбнулась Вика.

— Добрый шоколад…

— Добрые конфеты…

— Добрую Сахарную Вату!

Повисло напряженное молчание. Вика испытующе посмотрела на Максима.

— Ты уверен, что она добрая? — спросила она как бы невзначай.

Молочно-белые сугробы мешали сосредоточиться, не позволяя думать ни о чем другом. Максим колебался: здравый смысл отчаянно боролся с искушением, но в конце концов искушение все же победило. Не победить оно не могло: Вата была заколдована так, что любой, кто увидит ее, не сможет удержаться от соблазна, и попробует ее — когда фабрика была еще цела, и вата выпускалась небольшими порциями, от такой магии никому не было вреда. Но то, что полезно в малых количествах, при передозировке может оказаться вредным и даже опасным — да, одна порция Ваты могла поднять настроение даже хроническому пессимисту, но тонны ее могли отнять самое ценное, что есть у каждого — цель жизни, рассудок и память, причем постепенно, так, что несчастная жертва совершенно не замечала метаморфозы.

Желудок Максима громко высказал свое мнение. Его хозяин тряхнул головой, отгоняя последние мысли об осторожности, и решительно поддержал его:

— Вата добрая!

— А что она делает?

— Она лежит.

— А что она хочет?

— Она хочет, чтобы мы ее съели.

— Ты уверен? А, ладно!.. — не в силах больше сопротивляться, Вика оторвала солидный шматок Сахарной Ваты и стала жевать.

Вата имела нежный ванильно-сливочный вкус, с тонким, едва уловимым ароматом миндаля. Шерри не преувеличивал: она действительно таяла во рту. Максим почувствовал, как странное щекочущее тепло разливается по всему телу. Это было весьма необычное, ни на что не похожее ощущение — с каждым мгновением все неприятности, проблемы и печали стирались, слабели, отступали на задний план, все дальше и дальше, чтобы скоро и вовсе слиться с иллюзиями и грезами, навеянными сладкими ароматами, витающими над сахарной Долиной.

Почему-то им обеим вдруг сильно захотелось спать. Даже не надо было ставить палатку — мягкие облака были просто созданы для отдыха.

— Кажется, мы должны были куда-то идти? — пробормотала Вика, с трудом шевеля губами: после девятнадцатой порции Ваты слова давались ей с трудом.

— Правда? — Максим рассмеялся. — Должно быть, тебе приснилось. Зачем нам отсюда уходить? Здесь же так хорошо!

— Здесь так хорошо, — повторила Вика, — Конечно, мне все приснилось…

— Надо же! А я видел во сне, что летел, летел, и упал, а до земли очень далеко, и я падаю с неба. Представляешь? С неба! Как такое возможно? — Мальчик лег на спину, закинув руки за голову, и закрыл глаза. По лицу разлилась блаженная улыбка.

Вика зевнула.

— Ты спишь? — пробормотала она, с трудом удерживая Максима в фокусе — глаза, как и голос, уже почти отказывались ей подчиняться.

Максим не ответил, только перевернулся во сне и зарылся в Вату, как в одеяло. Вика взбила сахарное облако, чтобы придать ему форму изголовья, откусив напоследок кусочек импровизированной подушки.

Меньше чем через минуту они крепко спали.

Белый флаг