Синяя спальня и другие рассказы

Она представила себе старую спальню. В прежние времена, еще до смерти матери, там всегда было немного неприбрано и очень уютно, разномастные предметы мебели волшебным образом прекрасно сочетались между собой словно пестрые цветы на клумбе. Занавеси и ковры были слегка выцветшие и потертые. Гигантскую латунную кровать, некогда принадлежавшую бабушке Эмили, украшал связанный крючком кружевной подзор, на стенах висели фотографии и старомодные акварели.

Теперь ничего этого не было. Стены покрасили синим, на пол постелили голубое ковровое покрытие, а на окнах появились чудесные шелковые шторы с бледно-желтой подкладкой. Старинную латунную кровать увезли, и ее место заняла роскошная двуспальная тахта с оборкой из той же ткани, что и на шторах; над тахтой свисал с позолоченного карниза балдахин из белого муслина. Поверх коврового покрытия лежали пушистые белые коврики, в ванной висели большие зеркала и стояли нарядные пузырьки и флаконы. Повсюду витал аромат ландыша — им пахла кожа Стефани. А от мамы Эмили обычно пахло пудрой и одеколоном.

Стоя в лучах вечернего солнца с мокрыми после купания волосами и ногами, облепленными песком, Эмили внезапно ощутила страстное желание вернуть все назад. Чтобы можно было вбежать в парадную дверь и позвать маму, а она бы откликнулась с верхнего этажа. Чтобы можно было свернуться клубочком на ее уютной кровати и смотреть, как мама, сидя перед туалетным столиком, расчесывает свои короткие непослушные кудри и припудривает нос лебяжьей пуховкой, окуная ее в коробочку с душистой пудрой.

Эмили думала, что никогда не сможет сблизиться с мачехой. Не то чтобы ей не нравилась Стефани. Она была молодая, любящая и красивая и прилагала массу усилий, чтобы завоевать место в ее сердце. Однако обе они в глубине души были ужасно застенчивы. Обе боялись вторгнуться на запретную территорию. Возможно, им обеим было бы легче, если бы не ребенок, который должен был вот-вот родиться. Еще какой-то месяц и он окажется дома, будет спать в бывшей детской Эмили. Человеческое существо, с которым придется считаться и которое тоже будет претендовать на внимание ее отца.

Эмили не хотела этого ребенка. Она вообще не особенно любила детей. Однажды по телевизору она увидела фильм, в котором купали новорожденного, и пришла в ужас — это напоминало попытку выкупать головастика.

Она мечтала обратить время вспять. Пускай бы ей снова стало двенадцать и ничего из печальных событий последних лет не произошло. Эмили постоянно испытывала желание вернуться назад — вот почему она плохо училась, проигрывала в спортивных состязаниях, осталась в том же классе на второй год. Осенью ей придется учиться вместе с девочками на год младше, с которыми у нее нет ничего общего. Ее уверенность в себе медленно но верно таяла, словно подножие утеса, которое точит прибой и разрушают морские ветра; иногда ей казалось, что она никогда не сможет принять самостоятельное решение или хоть в чем-то добиться успеха.

Однако что толку в пустых сожалениях. Вечер начинается и его надо пережить. Она прошла по подъездной дорожке, развесила мокрый купальник и полотенце на веревке и вошла в дом через заднюю дверь. Кухня была идеально прибрана, нигде ни пятнышка. Круглые часы в деревянном футляре отсчитывали секунды, издавая звук, напоминающий щелканье ножниц. Эмили выгрузила на стол остатки сандвичей и через открытую дверь прошла в холл, освещенный лучами вечернего солнца. Она остановилась и прислушалась. Тишина. Эмили заглянула в гостиную, но там никого не оказалось.

— Стефани!

Наверное, мачеха ушла на прогулку. Ей нравилось гулять по вечерам, когда становилось прохладнее. Эмили поднялась наверх. Дверь синей спальни была приоткрыта. Секунду она колебалась, а потом услышала, как Стефани зовет ее по имени.

— Эмили! Эмили, это ты?

— Да. — Она вошла в спальню.

— Эмили…

Стефани лежала на своей роскошной кровати. Она была в просторном платье для беременных, но без сандалий, с босыми ногами. Золотисто-рыжие волосы разметались по белоснежной наволочке, а лицо, не знавшее косметики и веснушчатое как у ребенка, было очень бледным и блестело от пота.

Она протянула руку.

— Я так рада, что ты дома!

— Я ходила на пляж с Порцией. Я подумала, что ты ушла на прогулку.

Эмили подошла к кровати, но не взяла протянутую руку Стефани в свою. Стефани закрыла глаза и отвернулась, а дыхание ее внезапно стало медленным и тяжелым.

— Ты себя плохо чувствуешь?

Эмили сразу поняла, в чем дело, — еще до того как Стефани наконец расслабилась и снова открыла глаза. Секунду они с Эмили смотрели друг на друга. Стефани сказала:

— Роды начались.

— Но тебе же рожать только через месяц.

— Похоже, не через месяц, а прямо сейчас. Я знаю, это оно. Я весь день как-то странно себя чувствовала, а после чая решила выйти подышать свежим воздухом, и тут начались эти боли. Я вернулась домой и прилегла. Думала, все пройдет. Но боль не прошла, а стала сильнее.

Эмили сглотнула. Она пыталась припомнить все, что знала о родах, — совсем немного.

— Как часто идут схватки? — спросила она.