Синичка в небе

Заседание проводили в просторном зале, чтобы обеспечить места прессе. Тем не менее впустили представителей лишь трех изданий, велев остальным дожидаться за дверью. Людей собралось удивительно много, но отчетливо запомнились мне только две вещи: то, что Шульцев оказался совсем не таким, как я его представляла, и то, что Новийский пришел с зонтом-тростью и двумя стаканчиками кофе из маккафе. Подошел, уселся рядом со мной на стул. Должно быть, так он выражал готовность к сотрудничеству с Гордеевым. Во всяком случае, не верю, что я была единственным знакомым ему человеком среди присутствующих.

— Доброе утро, — сказал, стуча зонтом по полу, чтобы стряхнуть капли. — Давно не виделись, Ульяна Дмитриевна.

— Доброе, — кивнула я.

Я с таким интересом рассматривала его мокрый зонт, что не сразу заметила протянутый кофе.

— Это… мне? — удивилась я, подняв руку, но не решаясь взяться за стаканчик.

— Если откажетесь, предложу Николаю Давыдовичу, но дамы, как известно вперед. Одному пить кофе среди вас было бы неуютно, а в машине не рискнул. Вы, думаю, помните, какой из меня аховый водитель. Таким нужны обе руки на руле, — отшутился Новийский, пристраивая зонт между впереди стоящим стульями. Я поспешила забрать оба стакана, чтобы не мешались.

— Спасибо, Сергей Афанасьевич, — поблагодарила, здраво рассудив, что Гордееву в тот момент было не до кофе.

— Не за что. Погода на удивление мерзкая. Днем дождь, ночью — снег. От февраля одно название.

Я понятия не имела, что на это ответить, поэтому промолчала и огляделась в поисках Шульцева. Признаться, мое воображение так ярко рисовало этого человека, что и в голову не приходило вбить его имя в гугл и посмотреть на картинку. Я думала, что он должен быть невысоким, полноватым, с острым носом обязательно. Крыса, как она есть. Но интуиция жестоко ошиблась: я не нашла ни единого подходящего под описание человека. Решив, что проще спросить и получить порцию колкостей, чем гадать, кто есть враг, я наклонилась к Новийскому и тихонько спросила:

— Который из них Шульцев?

Сергей удивленно повернулся ко мне, и я отодвинулась, поскольку лица оказались слишком близко.

— Думаю, Гордееву лучше не знать, что вы об этом спрашивали, — чуть улыбнувшись, произнес он.

— Вы правы. Ну так который?

Новийский кивнул, наклонился ко мне ближе и, прикрыв рот рукой, шепнул:

— Тот, что рядом с прокурором.

Не без труда вспомнив, как выглядел прокурор, я поискала глазами Шульцева и даже моргнула. Он оказался совершенно не таким, как я думала. Худой мужчина с приятным лицом и умными, честными глазами, ростом, пожалуй, ниже 170 см, в ладно сидящем костюме. Если что и выдавало в нем подлеца, то это маленькие, жидкие усики.

— Никогда бы не подумала, — пробормотала и, видимо, слишком громко.

— Да? — развеселился Новийский. — А каким вы его представляли?

— Ну… — замялась я, живо представив лицо Питера Петтигрю из фильмов о Гарри Поттере. — Не кем-то вроде вас, — ответила уклончиво.

Сергей негромко рассмеялся, привлекая излишнее внимание. Это было совсем не к месту. Суд, проблемы, и смеющийся Новийский, который обычно был, прямо скажем, мрачноват.

— Вроде меня, значит, — пробормотал он. — Поверьте, Ульяна Дмитриевна, это даже лестное сравнение, — начал он. — Михаил Шульцев умеет производить правильное впечатление даже несмотря на вполне определенную репутацию. Все попадаются, решив, что не может он быть таким негодяем, как рисуют окружающие. Этот человек обладает исключительным даром внушения. Хотел бы я с ним конкурировать.

— Жалеете об отсутствии навыков подлеца? — возмутилась я.

— Вы зря обо мне столь положительного мнения, — усмехнулся Новийский, открыто признавая, что и ему некоторые вольности не чужды.

Что ж, возможно в его словах была доля правды, учитывая, как именно он разводился с женой. Но разве могла адекватно рассуждать я — неприметная девочка из низов, с которой он сидел на соседнем стуле на глазах у представителей СМИ. Поверьте, после слов людей, подобных Лонкиному Роману, такое впечатляет особенно сильно.

Не доверяя оценочному суждению Сергея о себе, я придирчиво оглядела его в поисках признаков зарождающегося негодяйства. Но обнаружила лишь то, что тот немало потрудился над обликом. Одежду выбрал не слишком строгую: вязаный блейзер, текстурированные брюки и коричневые туфли. На шее — шарф, рядом зонт-трость. Среди присутствующих он выделялся, будто подчеркивая, что единственный пришел по собственному разумению и ничуть не был задет проделками насолившего всем Шульцева.

— Я вас не поздравила, — спохватилась я, а Новийский удивленно приподнял брови. — С разводом. Николай Давыдович сказал, что вы развелись.

— Верно, — кивнул он. — Спасибо.

Он отреагировал так, будто я влезла не на свою территорию, и крутившийся на языке вопрос о том, почему он ушел со своей должности и чем собирается теперь заняться, решила придержать.