Синие дали

Поворот следовал за поворотом, и за каждым из них неожиданно открывалось что-нибудь удивительное. Только что в просветах между деревьями мы любовались синеющим горизонтом, и вдруг вдоль дороги выросла серая отвесная глыба гранита. Торчит из земли метров на сто этакий исполинский каменный клык, а на отвесе его распласталась сосна, да не какая-нибудь тщедушная болотная коряжина, а настоящая красавица обхвата в полтора, с янтарным стволом и голубоватой кроной. Ее ни бури оттуда не могут сбросить, ни снег. А за что держится, как ухитряется из мертвого камня нежными и мягкими корешками живительные соки добывать — непонятно.

Но вот машину подбросило на ухабине. Скала и сосна пропали из виду. И вот уже новая картина. Дорога висит над обрывом. На дне кручи из-под ледяных торосов с шумом выплескивается бушующий поток. Над ним кисейной дымкой поблескивает радуга; стремнина наполняет ущелье грохочущим ревом. Снова поворот — и от неожиданности в груди словно что-то оборвалось: хочется побольше вдохнуть воздуха, такая ясность открывается вокруг. Глаз тонет в необозримом просторе горизонта. Это под нами расстелилась равнина озера Сег. Оно еще спит, на воде лед и снег, а над ними спокойное голубое марево неба. Кажется, если крикнуть, дали зазвенят хрустальным звоном. Жаль, что машина не летает. А то так бы и сорвался с дороги, чтобы окунуться в прозрачное безмолвие студеного покоя.

Вдруг по кабине со всех сторон захлестали мягкие смолистые ветки сосен. Деревья обступили дорогу сплошной стеной, словно решили спрятать ее от веселого весеннего солнца. Мы прикрываем глаза руками и прячемся на дно кузова.

Дорога змеей вьется под ногами зеленых великанов. Машина подпрыгивает на корнях, трется бортами о шершавую кору, не переставая движется вперед и вперед, то погромыхивая на камнях, то завывая в песке.

Случилось так, что суровость края смягчилась в дни нашего приезда сменой времени года. Наступала весна с ее необыкновенными лучистыми красками. Снег заискрился, посинел. Начинали вскрываться реки, наполняя шумом морозный воздух. Все оживало, приходило в движение, и неприветливость, которой нас пугали попутные знатоки, пропала. Одним словом, Карелия сразу же понравилась нам.

Куда ни глянь — повсюду синие-синие дали. И столько в них манящей душу таинственности, что кажется, сделай шаг и увидишь такое, чего не забудешь всю жизнь.

Мы советуем всем охотникам и рыболовам, всем любителям дальних туристских походов и девственных, глухих уголков природы побывать в этом краю нехоженых троп.

Великое множество интересных и необычных для средней полосы картин увидите вы там.

СЕЛЬГИ

Деревня Сельги, в которой мы остановились у доброй гостеприимной хозяйки Акулины Ивановны Омелиной, приютилась на высоком восточном берегу Селецкого озера. Озеро вытянулось полукольцом на несколько километров, а деревня прижалась к лесу у порожистой речки и стоит над водной гладью, поглядывая в заозерную даль резными окошками домов. Дома в Сельгах высокие, бревенчатые, кое-где со светелками, с ажурной резьбой по карнизам крыш и длинными витыми балясинами на крыльцах. На той стороне озера — лес и река. А за ними разлилась такая необъятная даль, что, сколько в нее ни гляди, — все равно не поймешь, где начинается небо, а где, сливаясь в один кудрявый массив, тонет в голубоватом мерцающем мареве вечнозеленый лес. Просторы настолько необозримы, что кажется, им нет и не может быть конца. Дух захватывает от их широты. Леса, озера! До самого горизонта катится чарующая волна воды и деревьев, чуть розовая от солнца по утрам, налитая зеленью и ослепительно блестящая в полдень и затуманенная пурпуром заката в вечерний час перед самыми сумерками.

А охота? Можно сидеть дома, пить чай и из окна стрелять уток. По утрам у берега их собирается так много, что даже не верится, что это дикие.

Мы приехали в Карелию, когда весна только еще начиналась, и видели, как с каждым днем все больше оттаивают озера. И с каждым днем все увеличивались пролетавшие на север утиные стаи. С тяжелым свистом летели гагары, проворные белогрудые гоголи, темные, как тетерева, чернети. И вправо, и влево от озера, и над всей карельской землей тянулись одна за другой сотни стай. Уток так много, что невольно думалось, будто стоишь ты на самой главной утиной дороге. Летела в основном морская утка. Крякв мы видели там немного. В обрывистых, глубоких, почти незаосоченных озерах и реках Карелии крякве трудно добывать корм, и она пролетает на север стороной, своими путями. Приезжим охотникам эту особенность стоит учесть и брать с собой побольше чучел морских уток.