Синие дали

Мы молча выслушали выговор и точно провинившиеся школьники исподлобья оглядели дело рук своих. Уток и впрямь набралось многовато. И особенно после того, как под вечер на остров со своими трофеями явились Зимовьев и доктор. Но пропасть этой дичи мы, конечно, не дали. Большая часть ее была законсервирована, часть тут же пустили в котел, а часть, выпотрошив и подсолив, вывесили на вешала.

Однако алчность наша была осуждена справедливо. Мы поняли это и установили строгий лимит отстрела.

Ночью дядя Витя повел нас на места пролета гусей.

ЗА ГУСЯМИ

Небо вызвездило так, что казалось, будто вся дельта усыпана золотом. Мерцали тысячи светил, сверкало что-то в листве деревьев. Искрились волны, лениво перекатываясь друг за другом и чуть заметно колыхая в черноте своей голубоватые, червонные и красные огни небесной россыпи. В камышах глухо ухала выпь. Плескалась рыба. Кем-то вспугнутый, сердито вскрикивал кулик-перевозчик. Таинственностью веяло от тишины и мрака. И было жутко, не видя ничего под ногами, шагать по темному уснувшему морю. Казалось, вот-вот нырнешь в какую-нибудь яму. Но дно было ровное, как стол, и мы без всяких приключений уже более часа брели за дядей Витей на Гусиную косу.

Гусиной косой оказался большой, сплошь залитый водой илистый нанос. Хорошо, что дядя Витя заранее велел каждому из нас нарвать по большой охапке камыша и веток. А то хороши бы мы были: на косе не то что человеку — чирку спрятаться негде. Кругом ни камышинки, ни кустика. Над водой кое-где щетинкой торчит лишь осока, да и той мало.

Стали строить засидки. Вырыли на дне по яме, устроили над ними небольшие шалаши, расставили профили, и тотчас же со всех сторон послышался приглушенный шепот:

— Доктор! Дайте веточек!

— Зимовьев! У вас камыша не осталось?

— Виктор Сергеевич, а тут поблизости кустиков нет?

— Гуси тут поблизости, гуси! А кустиков нет, — полушутя, полусерьезно отвечал дядя Витя.

Пришлось подналечь на лопаты. Идеальным выходом из положения была бы охота из бочки, установленной и замаскированной на мелководье. Но бочек, к сожалению, мы с собой не захватили. В распоряжении нашей экспедиции имелось немало всяких нужных и ненужных приспособлений и для охоты, и для рыбной ловли, и для устройства жилья, а вот о бочках мы в свое время забыли. И напрасно.

Гусиный пролет начался задолго до рассвета. Кругом стояла томительная тишина. Казалось, весь мир спал крепким сном. И вдруг сразу раздались сотни пронзительных голосов. Гусиная перекличка, начавшаяся со стороны моря, перекинулась в плавни, и скоро над нами пролетела первая стая.

Мы с замиранием сердца слушали этот ночной концерт, но до рассвета, а следовательно и до стрельбы, было еще далеко. Неясной, мутной полоской высветилась заря. Подул ветер. Луна нырнула за черный небосклон, а гуси все летели, летели и летели. Сколько их пронеслось над нами за эти минуты: сотни? тысячи? Трудно сказать.

Восток заалел яснее. И как только в рассвете обозначились профили, справа от меня над морем раскатился тяжелый дуплет. Налетевшая на Мещерского стая круто взмыла вверх. Мещерский, перезарядив ружье, послал ей вдогонку второй дуплет, и вот удача! Два гуся, перевертываясь в воздухе, нырнули книзу.

Я засмотрелся на эту короткую сценку и чуть не прозевал табунок гуменников, налетевший на мои профили с моря. Птицы летели над самой водой, почти касаясь ее поверхности крыльями. В синеве рассвета их трудно было заметить. Но они сами выдали себя. У профилей, обнаружив обман, гуси сбились в кучу и подняли пронзительный крик. Я даже вздрогнул от неожиданности, когда услышал возле себя их сердитые и удивленные голоса. Секунда замешательства решила все дело. Я развернулся в своей неудобной и узкой засидке, упал на колено, зачерпнул полный сапог воды, но выстрел сделал. Отдача чуть не свалила меня с ног. Я ухватился за ветки, устоял и тут неожиданно получил такой удар в бок, от которого тотчас же плюхнулся в воду. Подбитый гусь, как снаряд, влетел в мою засидку, раскидал камыш и ветки и угодил мне в плечо.

Проклиная все на свете, весь мокрый, я поднялся на ноги, подобрал ружье и стал продувать стволы. Надо было приготовиться к встрече следующей стаи. Охота только начиналась.

НА КАШКАЛДУ[10]

Два дня шел дождь. Наш островок разбух как губка. По нему невозможно стало ходить: ноги засасывало точно в болоте. На третий день подул ветер, развеял тучи и нагнал с моря седого, волглого тумана. Камыш, кусты, вода — все утонуло в белой пелене.