Синие горы

Джон рассчитывал сходить на вершину и вернуться к месту привала часов за пять. Если это удастся, а удаться должно, они успеют до темноты пройти ледопад, сегодня же будут в лагере и поставят рекорд. На Опоясанную ходили два дня, ночуя на снежном плато или на аварийной ночевке под башней вершины. Во всяком случае, не было еще группы, которая ушла бы на гребень без рюкзаков. Опоясанная пользовалась дурной славой. Не раз, застигнутые непогодой, под башней отлеживались в палатке альпинисты, прислушиваясь к порывам ветра и дожидаясь возможности уйти из плена Опоясанной.

Джон, Роззи, Миллионер и Фермер об этом знали. Но, двигаясь без рюкзаков, они выигрывали по крайней мере два часа. Джон смеялся: «Мы выигрываем всегда те самые часы, когда происходят бури и туманы, которыми нас пугают начспасы».

И кулуар, и пилу гребня, и даже кварцевые пояса прошли легко и быстро. Сегодня все удавалось, Фермер добродушно сознался Роззи на вершине:

— Ты была права. В тирольках идти приятнее — не жарко.

Джон и Миллионер разбирали тур, доставали записку. Но уши у Миллионера были устроены так, что он свободно мог слышать и то, что говорили у него за спиной.

— Гипертрофированный младенец, — сказал он. — Теперь ты понимаешь, что в воспитании необходимо применять меры принуждения в интересах самого беби?

Фермер, как обычно, не нашел ответа.

— Ты тюлень, Фермер, — сказала Роззи. — Почему ты ему не ответишь?

— Не умею, — виновато улыбнулся он.

Легкая победа, уверенность в том, что новый триумф ждет их в лагере, вскружили им головы. Джон разлегся около тура на камнях, нагретых солнцем, и тихо говорил с Роззи. Фермер сидел в стороне и смотрел, как, вынесенная потоком нагретого воздуха над перевалом, горная галка торопливо махала крыльями — спешила вернуться вниз, к старой морене, где она жила.

Миллионер что-то бормотал и выкрикивал, — это он пел «Сквозняк в пустыне» («Сделано в США, штат Колумбия»). В такт этому странному произведению, не имеющему ни мотива, ни мелодии, он тряс коленкой. По всему было видно, что Миллионер доволен.

В таком настроении они начали спускаться. На втором кварцевом поясе Миллионер успел побледнеть.

— Эй ты, — спокойно сказал Джон, — полегче!..

Облако на Зубре зашевелилось. Должно быть, переменился ветер и погнал его в сторону Опоясанной. При спуске с башни оно их накрыло. Просвечиваемые солнцем волокна тумана обдавали разгоряченные тела приятной прохладой. Голоса зазвучали глуше. Горы скрылись. Внизу исчез ледник, а вскоре в серой мути пропало и небо. Скалы гребня стали сырыми и скользкими. Пришлось сбавить темп движения.

Им не раз приходилось ходить в туманах, но этот был какой-то особенный: в двух шагах фигура впереди идущего расплывалась, а в трех — исчезала за пепельно-мутной завесой. Ветер упал. Облако надолго завладело Опоясанной.

Вот, наконец, спуск в кулуар. Джону он показался круче, чем тот, по которому они поднимались. Но кто же не знает, что в тумане все представления о расстояниях и крутизне меняются?

Сыро и холодно было в кулуаре. Тревожно скрежетали трикони, когда чья-нибудь нога проскальзывала на слишком крутом склоне.

— Джон! — глухо позвал Фермер. — Это не тот кулуар!

— Вижу, — коротко ответил Джон. — Не возвращаться же…

Но возвращаться пришлось. Стены кулуара сдвинулись. Он превращался в узкий обледеневший желоб, отполированный скатывающимися камнями. Подъем на гребень отнял много времени, но хуже всего было то, что они теперь не знали, где находятся. Куда идти по гребню? Направо, налево?.. Где искать спуск к леднику? Там рюкзаки. Можно поесть, поставить палатку и переночевать. Ведь в лагерь сегодня все равно не прийти.

Джон повел группу по гребню осторожно, медленно, вглядываясь в каждый камень. Если бы хоть на минуту разошелся туман! Нет, мокрые черные скалы так же отвесно уходили вниз и в двух метрах растворялись в сером мраке.

Темнело. Лениво, крупными хлопьями пошел снег, и это уничтожило надежду пересидеть ночь на гребне — замерзнешь. Во время короткой остановки Фермер достал остатки печенья и разделил его. Они были голодны, но ели без удовольствия. Снег падал на голые ноги и таял. В телах, еще сохранявших тепло, разливалась усталость. Напрасно они садились…

Было очень тихо в тумане. Роззи столкнула камень. Прокатившись немного, он исчез. Все прислушивались. Звук будто растаял. Через несколько секунд томительного ожидания снизу донесся рокот. Камень упал в подгорную трещину.

Фермер покачал головой. Миллионер вздрогнул.

— Ну, довольно, — сказал Джон, поднимаясь. — Раскисли.

— Кто раскис, я?

— А ты, должно быть, можешь раскиснуть, — задумчиво проговорила Роззи. Миллионер пожал плечами.

Джон нашел спуск. Не тот безопасный, по которому они днем шли на вершину, — другой. Но выбора не было.

Сантиметр за сантиметром сползали они по узкой каменной щели. Снег валил не переставая. Скалы покрылись мокрой кашицей. Джон шел первым, собирал ее на себя и промок насквозь. Зато Роззи, наверное, было немного легче.