Синие горы

— Значит, были… — Ему стало горько, как это уже бывало не раз, что во время войны он лишь учился в школе.

Худяков забрался в кузов, придерживая перекинутые через плечо бинокль и фотоаппарат. Павлуша совсем близко увидел его темно-коричневое лицо, прорезанное морщинами, серые глаза и потеснился на скамейке, освобождая место. То же самое сделала Лина. Худощавый, приподнявшись со своего места на передней скамейке, сказал:

— Пролезайте сюда, Николай Александрович.

Но Худяков сел рядом с Павлушей, почти на борт.

— Сидите, сидите, мне скоро сходить.

Машина тронулась, и снова с каждым поворотом дороги все стало изменяться. Ближние склоны, поросшие лесом, заслоняли долину, и временами казалось, что дорога сейчас упрется в тупик. Вдалеке виднелись синие контуры еще более высоких и крутых гор да, замыкая долину, будто парили в воздухе чистые снега.

Впереди на желтой голой скале, нависающей над дорогой, недвижно, как изваяние, стояло какое-то животное с гордо поднятой к солнцу головой и круто загнутыми рогами.

— Ой, что это? — воскликнула Лина.

— Тур, — спокойно ответил Худяков. — Там за камнем соленый источник. Пришел попить соленой водички.

Скала стояла, как палец, поднятый кверху. Совершенно непонятно было, зачем забрался туда тур.

— И как он туда залез? — нагнулся к Павлуше Юра Мухин, торопливо открывая крышку фотоаппарата. — Сейчас. Каков будет снимочек! А?

— У них такой характер, — продолжал Николай Александрович. — Обязательно наверх заберутся. Видел однажды под вечер — идут: сперва на осыпь, потом на снег, со снега на ледник, все выше и выше… Солнце садится, а они поднимаются. С ледника — на гребень, а там не всякий альпинист пройдет, и — на вершину. Стоят, смотрят. Сперва не понял, потом сообразил. Это они солнце провожают. Внизу, в долине, уже ночь наступает, а они наверху с днем прощаются…

Лина повернулась к Николаю Александровичу и что-то порывалась спросить. Но в это время показались белые здания Курорта. Вдоль дороги выстроились высокие тенистые чинары с серыми стволами и широкими листьями.

— Постучите, пожалуйста, — сказал Худяков. — Я сойду…

Машина затормозила около дорожки, уходящей в парк.

— А кто такой Цвангер? — вдруг, покраснев, торопливо спросила Лина.

— Лет двадцать тому назад, — ответил Николай Александрович, перенося ногу за борт, — был гостем. Потом снова пожаловал: оказалось, — фашист… До свидания, товарищи! Спасибо. Я еще у вас в лагере побываю… Расскажу…

Павлуша отметил про себя удивительную легкость его походки. Такая походка бывает у людей, которые много ходят. У всех горцев.

Поляна Зубров

У слияния реки Бешеной с Голубым ручьем горы расступились и образовали широкую поляну. Слава о ней разнеслась далеко за пределы гор. Когда-то давно на этой поляне действительно жили зубры.

Если привыкнуть к неумолчному реву воды, — здесь тихо. Разбросанные среди высокой сочной травы цветут дикие груши и яблони. На черемухах не видно листьев, — белая душистая пена склоняется над буйной рекой. Водяная пыль оседает в цветах и сверкает миллионами маленьких солнц. Из ущелий, с зеленовато-белых ледников и от реки тянет прохладой. Горячее солнце стоит над головой. Воздух, напоенный запахами цветов и пихтового леса, такой ласкающий и привольный, что кажется, приведи сюда самого отъявленного меланхолика, — вылечится. На поляне весна, а внизу, в степи, уже пожелтела трава. Зной. Лето.

Ученые приехали. Палатки их лагеря видны за рекой. На развилке расстались. Худощавый помог Лине вытащить из-под скамейки ее чемодан.

— Как же вы, девушка, с чемоданом? Тут, правда, недалеко, километров шесть, но в гору. Ребята, — скомандовал он Павлуше и Юре, — вы поможете…

— Шесть километров — не расстояние, — пренебрежительно тряхнул курчавой головой Юра.

— А как идти? — крикнул Павлуша вслед машине.

Сразу несколько человек показали руками вверх.

— По дороге-е!.. По тропинке!..

— Так как же все-таки? По дороге или по тропинке? Ты как думаешь, Юра? — спросил Павлуша.

— По дороге вернее…

— Но по тропинке, наверное, короче. — Лина подняла чемодан. — Пошли? А где эта тропинка?

Было жарко, как бывает после полудня, когда земля, деревья — все нагрето солнцем. Дотронешься до камня на солнцепеке — горячий!.. Не найдя вблизи тропинки, они двинулись по дороге и вскоре встретили человека в ковбойке и коротких альпинистских штанах. Он остановился, пропуская их. По лицу его было видно, что он понял: перед ним новички. Лина прошла с чемоданом немного, но уже несколько раз ставила его на землю и бралась другой рукой. Очень это неудобно — ходить с чемоданом. Она обрадовалась остановке.

— Вы бы хоть помогли девушке, — сказал человек в ковбойке Павлуше и Юре. — В «Буревестник»?

— В «Буревестник», — ответил Юра. — А что?

— Дорога здесь идет серпантином. — Человек в ковбойке показал рукой, что такое серпантин, и, увидев, что его не поняли, добавил: — Ну, зигзагами. Идите прямо по тропинке — вот она здесь начинается. Так короче, А потом выйдете на дорогу.

Юра свернул на тропинку, еле видную в густой траве. Лина, проходя мимо, сказала:

— Спасибо.