Синие тучки

Простили. Дельфин Плавун упросил дедушку. Вот-то добрый, а я еще над ним так зло подшутила. Плыву с Лилией на прогулку. Наши только что вернулись. Неудача. Третью ночь возвращаются с пустыми руками. Даже Струйка нос повесила. Очень рада. Поделом! Они думают, что весело перебирать жемчуг! Вот судьба и отомстила за меня. Но бросаю писать! Плыву любоваться замком и поджидаю девочку.

ЕЩЕ ДЕНЬ ПЯТЫЙ.

Вот так событие!

Ничего подобного не ожидала.

Браво, Жемчужинка! Браво! Если будут часто случаться подобные происшествия, твой дневник окажется самой интересной повестью в подводном царстве. Выплыла я давеча с Лилией, высунула голову из воды и чуть не вскрикнула от неожиданности и восторга.

На берегу гуляла девочка. Девочка из замка!

В белом платье, в широкой шляпе, и такая хорошенькая, что чудо!..

Уж на что наши все красивые, а эта куда лучше!

У наших нет румянца, они такие белые, как морская пена, а у девочки точно два розана расцвели на щечках.

Ходит она по берегу и собирает ракушки, а с ней гувернантка ходит, сухая, рыжая, ну совсем точно Лилия наша.

И нос такой же длинный повис над самыми губами, точно узнать хочет, что во рту делается.

Девочка бегает, резвится, смеется…

Раковин набрала полные руки.

Ноги у нее такие быстрые, просто прелесть.

Ужасно досадно, что мы, русалки, не умеем двигаться по земле. Так хотелось бы играть с девочкой!

Я высунулась вся из воды и во все глаза смотрела на нее.

А Лилия ничего не видит. Улеглась в тростниках и спит.

Неужели же и я буду так спать, когда состарюсь? Должно быть буду, все старухи спят. И длинноносая гувернантка девочкина тоже носом заклевала. Уселась на камне и спит. Девочка к самой воде подошла и хотела камушек бросить. Только размахнулась и вдруг меня увидала.

— Ах!

— Не бойся, — кричу я. — Я тебя не трону!

— С чего ты взяла, что я тебя боюсь? — кричит, — вот глупенькая-то русалочка! — и смеется.

И я смеюсь.

— Весело у вас в подводном царстве? — спрашивает.

— Ужасно весело! — отвечаю я, а сама в мыслях прибавляю: — «Когда не надо жемчуг разбирать. Весело… тоже!».

Но это я в мыслях прибавляю, а сама говорю:

— Очень, очень весело! Поступай к нам в русалки! Хочешь?

— А что вы делаете?

— Пляшем, поем, смеемся!

— Очень хорошо! — восхищается девочка, — я люблю смеяться и плясать в свободное время и с удовольствием сделаюсь русалкой. Учиться много приходится?

— Как учиться? — удивляюсь я.

— Вот глупенькая! — смеется девочка; — да всему тому, что на свете делается: про людей, про страны другие… про то, что было… Почему солнце светит днем, а ночью луна, и какие цветы растут в поле, какие в саду… И кто до нас жил и что сделал полезного… И про Бога, как он учит быть добрым, молиться и доставлять радость другим…

— Ах, как это интересно, — прервала я девочку. — Я ничего-то не знаю ни про Бога, ни про что.

— Что ж ты делаешь? — удивилась она. — Разве ты не молишься?

— Нет, не молюсь… и не учусь. Я смеюсь, пляшу, рыб гоняю…

— А еще что?

— Рыб гоняю… пляшу… смеюсь…

Тут девочка прервала меня, расхохотавшись так громко, что Лилия проснулась и высунула из тростников свою заспанную физиономию.

— Вот так жизнь! — смеялась она, — смеяться и плясать, чтобы остаться неучем. Нет, не хочу к вам в подводное царство. Скучно у вас. Дурочкой еще останешься!

И вдруг разом стала серьезной.

— А как же без молитвы? А как же без Бога?! Ни радости тогда не будет, ни счастья! Нет, нет! Храни меня Бог от такой жизни! Мне жаль тебя! Жаль русалочка! Лучше вовсе не жить, чем так-то, без Бога, без молитвы, без ученья, без радости. Прощай, русалочка, мне жаль тебя!

И, кивнув мне головкой, она побежала от берега. И длинноносая проснулась и поспешила за ней.

Мне стало вдруг скучно, скучно! Странно! я никогда не скучала еще на воле до сих пор.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ.

Струйка мне сегодня что-то очень, очень интересное рассказала.

Мы уж с ней помирились. Я ей жемчужное ожерелье свое подарила и она меня поцеловала даже.

Уж очень обрадовалась. Я сначала испугалась, думала — укусить хочет, и хвост поджала, а она меня губами в щеку чмок!

У нас в подводном царстве никогда не целуются. Не мудрено, что я испугалась. А Струйка поцелуи у людей видела. Ну-с, поцеловала и говорит:

— Я тебе за твое ожерелье тайну расскажу. Ужасно я люблю тайны!

Так и впилась в Струйку глазами. Жду.

— Знаешь, как утопленники из наших рук уйти могут? — спрашивает.

— Не знаю! — говорю я.

— А хочешь знать?

— Ужасно!

— Видишь ли… Когда мы притащим мертвеца на дно морское и начнем плясать… какая-нибудь из русалок должна обрезать себе волосы и тогда душа мертвеца на берег возвратится, а оттуда на небо, а тело рыбы и раки съедят. Это очень хорошо для мертвого бывает…

— Вот так хорошо! — восклицаю я. — Что ж тут хорошего, когда достанешься ракам на жаркое.

— Вот дурочка-то, — возмущается Струйка. (Опять бранится, а я ей только что ожерелье подарила! Ничего от меня не получит больше!)

— Почему дурочка? — начинаю злиться я.

— А потому, что для человека тело ничего не значит. Для него главное душа. Пусть тело съедят, а душа отлетит к Богу и там будет жить и радоваться. Понимаешь?

— Поняла!