Синие туфли и счастье

Родственник удивленно посмотрел на нее.

– Так, как надо? – переспросил он. – Думаю, да.

Мма Рамотсве подождала, не скажет ли мужчина что-нибудь еще, но он молчал. Однако она заметила, что он нахмурился. Обычно люди не хмурятся, когда говорят, что все идет так, как надо.

– Ты выглядишь озабоченным, – заметила мма Рамотсве.

Эта реплика, казалось, застала ее родственника врасплох.

– Ты заметила? – удивился он.

Мма Рамотсве побарабанила пальцами по столу.

– Мне платят именно за это, – ответила она. – Мне платят за то, что я замечаю разные вещи. И замечаю, даже если я не на службе. И могу сказать, что здесь происходит что-то, что меня настораживает. Да, я могу так сказать.

– И что ты можешь сказать, мма Рамотсве? – спросил ее родственник.

Мма Рамотсве терпеливо объяснила ему про гнетущую атмосферу, про то, что всегда заметно, когда люди боятся. Это видно по их глазам, сказала она. Страх всегда видно по глазам.

Родственник внимательно слушал мма Рамотсве. И пока она говорила, он смотрел в сторону – так обычно поступают люди, не желающие, чтобы собеседник видел их глаза. Это подтверждало первое впечатление мма Рамотсве.

– Да ты и сам чего-то боишься, – настаивала она, понизив голос. – Я уверена.

Родственник посмотрел на мма Рамотсве умоляющим взглядом. Встал и закрыл дверь. В комнате было одно-единственное маленькое окошко, и они тут же оказались в полумраке. Было прохладно, потому что пол в комнате был бетонным, без всякого покрытия, а доступ теплым солнечным лучам, проникавшим через дверной проем, теперь был перекрыт. В глубине комнаты из крана капала вода в грязную раковину.

У мма Рамотсве раньше были подозрения, но она упорно гнала их прочь. Теперь они вернулись, и женщина ощутила, как по телу пробежала дрожь. Она могла справиться с чем угодно, так как хорошо представляла, на что способны люди, какими жестокими они могут быть, какими порочными, эгоистичными, какими безжалостными; она могла противостоять всему этому, как и любым другим жизненным бедам. Мма Рамотсве не боялась человеческой злобы, которая обычно оказывалась достойной жалости, но в жизни существовало нечто темное, что пугало ее, когда бы она с ним ни сталкивалась. Это темное нечто – она чувствовала – могло присутствовать, и тогда становилось понятным, почему люди так напуганы.

Мма Рамотсве легко дотронулась до руки своего родственника. И сразу же поняла, что была права. Его рука дрожала.

– Ты должен сказать мне, рра, – прошептала она. – Должен сказать, что тебя пугает. Кто это делает? Кто наложил проклятие на это место?

Его глаза расширились.

– Здесь нет проклятия. – Его голос был еле слышен. – Нет проклятия… еще…

– Еще?

– Еще нет.

Мма Рамотсве переваривала полученную информацию в полном молчании. Она была убеждена, что за всем тем, что здесь творится, кроется какой-нибудь местный колдун, возможно, знахарь, который счел, что его доходы слишком малы, и принялся торговать амулетами и снадобьями. Это похоже на то, как лев превращается в людоеда: старый или раненый зверь обнаруживает, что больше не может угнаться за своей добычей, и переключается на человека, которым легче поживиться, ведь он бегает гораздо медленнее. Знахарю легко впасть в искушение. Вот то, что сделает тебя сильнее; а вот это направлено против твоих врагов, уверяет он неискушенных деревенских жителей.

Конечно, сейчас подобных вещей стало меньше, чем раньше, но они все равно встречаются, и их воздействие может быть очень мощным. Если ты слышишь, что кто-то проклинает тебя, то, хотя ты можешь не верить в заклинания, все же ощутишь беспокойство. Потому что человек иногда, особенно ночью, в мире теней, когда слышатся звуки, которых он не понимает, когда каждый в каком-то смысле совершенно одинок, готов поверить в это. Для некоторых людей это оказывается невыносимо, они не выдерживают прессинга зла; и когда такое происходит, то лишь служит укреплению веры в то, что колдовство реально существует.

Мма Рамотсве посмотрела на родственника и увидела в его глазах ужас. Она обняла мужчину и что-то прошептала ему на ухо. Он посмотрел на нее и, поколебавшись, начал шептать что-то в ответ.

Мма Рамотсве прислушалась. На крыше какое-то маленькое существо – возможно, ящерица – с тихим постукиванием быстро бежало по железу. Вот и крысы так делают, и эти негромкие звуки могут разбудить человека, спящего некрепко, и заставить его метаться в кровати ранним утром.

Родственник кончил рассказывать, и мма Рамотсве опустила руки. Она кивнула и приложила палец к губам в знак секретности.

– Мы не хотим, чтобы он знал, – вздохнул мужчина. – Некоторые из нас стыдятся этого.