Синий, белый, красный, желтый

— Вы что же, сомневаетесь, что это мой сын? — вызывающе спросила Нина.

— Я все сказал, — ответил он. — Прости, Нина, но твои утверждения выглядят неправдоподобно. Я хочу видеть мальчика, фотографии еще не повод верить тебе. Или ты привезешь его на дачу, или наш дом для тебя будет закрыт.

— Он не похож на Глеба, — вставила маман.

— Зато похож на меня, — огрызнулась Нина. — Извините, мне пора.

Она встала, проводить ее пошел Константин Львович, облобызал руку, обдавая знакомым одеколоном, и шепнул:

— Придавила ты их, Нина. Я на твоей стороне.

— Спасибо, — буркнула она и вылетела во двор.

На улице глубоко вдыхала свежий воздух, словно в квартире его не хватало. Глеб вышел немного позже, открыл ей дверцу, Нина забралась в джип, внезапно разозлившись: «Автобус мой, а он на нем разъездился! Даже доверенность не сделал, нелегальщик».

— Я же просил тебя не затрагивать эту тему, — раздраженно бросил Глеб, выруливая на проезжую часть дороги. — Неужели было трудно умолчать?

— Прости, меня завела твоя мама. — И Нина виновато опустила голову, пряча негодующие глаза. — Почему она так не любит меня? Я подумала, что, увидев внука, она станет добрее. Ошиблась. И в твоем отце, и в твоей матери.

— Они будут на седьмом небе от счастья, когда получат доказательства, что это их внук. Я собирался сначала…

— Сделать анализ! — вспыхнула Нина. — Ни за что! Пусть не признают Славку, мне чихать. Никаких анализов не будет. Знаешь, некоторые чужих детей любят как родных.

— Не усложняй все, — рассердился Глеб. — Мне не нужны проблемы с родителями, пойми это. Внук — их мечта, наследник… Чужого ребенка они не признают и не примут, а обман не простят.

— А ты? Для тебя это очень важно?

— Нина, хватит толочь воду в ступе.

Что ж, поход в гости нельзя назвать бесполезным. Сегодня она узнала истинного Глеба — исполнительного сына, который боится родительского гнева. И не только это. Он эгоист, за самодостаточностью Нина не разглядела самодовольства; чванство и гонор принимала за капризы и строгость. Годы, годы заблуждалась на его счет. Понадобилось всего две с половиной недели, чтобы многое уразуметь. А главное, случись подобная история с Ниной, она бы осталась в одиночестве, уж Глеб не кинулся бы ей на помощь. В довершение ко всему он подозревается в убийстве. Обидно, она была глухой и слепой. Нина послала бы его прямо сейчас далеко-далеко, да нельзя. Она должна выяснить, кто убил Валентину, Леню и Роберта. И выяснит, потому что этот человек опасен для нее. Какую же интригу Глеб плетет сейчас, если без соизволения мамы и папы шагу не решается ступить? Неужто они разрешили ему жениться на презренной кухарке? Тогда логически вытекает следующий вопрос: если, не желая этого, дали согласие на женитьбу, что они все затеяли? Черт, а положение безвыходное: Славку не привезешь им.

Долли, увидев, что Нина благополучно вошла в дом, а Глеб укатил на броневике, сказала Мише:

— Вези меня домой. Сегодня обошлось.

— Ну, девчонки, заигрались вы в шпионов, — пробормотал Миша, разворачивая машину. — Морды бы набить тем, кто вас использует.

— Вот пойди и набей морду следователю. Это он сговорился с Ниной. Все шептались, от меня таились, будто догадаться нельзя, о чем договариваются.

— Поговорю и со следователем, — пообещал он.

31

— М-да, накрутили… — высказался Рыков утром. Они снова встречались на нейтральной территории, а именно в парке на глухой аллее. — Одного не пойму, чего папа Глеба так въелся в ребенка? Зачем он ему так срочно понадобился?

— Богатство некому передать, — сказала Нина. — Глеб не слишком-то исправно занимается бизнесом, работает только под пинками папы и дяди. Печернины достигли всего, теперь им не хватает игрушки, которую они с энтузиазмом примутся портить. Еще я заметила, что наш внезапный альянс с Глебом родителям не нравится, но они вынуждены принять его.

— Допотопность какая-то, — вывел Рыков. — Так что будем делать?

— Откуда я знаю! Простите, Анатолий Трофимович, не понимаю, как это получается. Я настраиваюсь сносить унижения, поддакивать, а потом как бес какой толкает на необдуманные поступки. Стоит им проявить неприязнь ко мне, у меня срабатывает рефлекс ответного удара. Боюсь, будет мало пользы от моего участия в этом деле, хотя я хочу помочь.

— Теперь поздно об этом говорить, — вздохнул Рыков. — У нас времени до субботы четыре дня, так? А если показать им Славика? Мы успеем его подготовить.

— Вы с ума сошли?! — взвилась Нина. — Одной мне рисковать куда ни шло, но еще и ребенком… Нет, ни за что! Даже не уговаривайте.

— Да что с ним случится? Не съедят же его! Вы повезете мальчика, а часа через два-три за ним приедут и заберут. Попросите об этом кого-нибудь из друзей. Зато вы попадете на торжество. Им же важно посмотреть на него, увидеть кровинушку родную. Кстати, о крови! Согласитесь на анализ. Это повысит доверие к вам.

— Что вы несете! — взбеленилась Нина. — Слава — маленький ребенок, он проболтается, нечаянно проболтается. Его подвести к откровениям ничего не стоит.

— Не отходите от него ни на шаг, все и обойдется.