Синий, белый, красный, желтый

— Разрешите вам помочь? — подошел он к ней и протянул руку к ведру.

— Кто вы?! — испугалась она, отпрянув.

— Следователь, — улыбнулся Рыков. — Не бойтесь, Матильда Степановна.

— Так же нельзя, молодой человек! Из-за вас я чуть не упала. В моем возрасте от падений кости ломаются из-за недостатка кальция. А кто за мной ухаживать будет?

— Нина не возьмет на себя заботу о вас?

— Ниночка? Вообще-то она помогает… ну, там принесет из ресторана еду, в аптеку сбегает за лекарствами, врача вызовет. Да кому нужны чужие старухи, своих в дом престарелых сдают. Вы знаете, я хорошо к Ниночке отношусь, но у нее есть недостатки. Грязную посуду постоянно оставляет на кухне. Не убирает квартиру, когда ее очередь. Мы все дежурим по неделе, так удобней…

— Да, серьезный недостаток, — подлизался к ней Рыков. — А все же, Матильда Степановна, поведайте мне про таинственного мужчину, который жил у Нины.

— Не могу, — плаксиво сказала она.

— Почему? Мы же одни, ваши соседки ничего не узнают.

— Узнают! — живо возразила она. — Машка Цеткин натуральная разведчица, все узнает. Она пригрозила: если я что-нибудь разболтаю, в мой чайник подсыплет крысиного яда. Сказала, что за меня ей много не дадут, а умирать я буду долго и мучительно. Извините, я пойду.

Она взяла пустое ведро и зашаркала к подъезду. Рыков сначала дар речи потерял, потом расхохотался. Заговор бабулек — не смешно ли? Уходя, он бросил последний взгляд на окно Нины. В окне мерцал слабый свет.

16

На следующий день Рыков разговаривал с Ниной:

— Скажите, почему вы, имея туалет в квартире, держите в комнате ведро… используя его вместо туалета?

— Боже! — поморщилась она, представив, как правовые органы суют носы в ведро. — Вы и туда заглянули?

— Разумеется. Мы обязаны заглядывать везде.

— Хм, дерьмовая же у вас работа, — вырвалось у нее. Правда, Нина тут же пожалела о сказанном, ведь со вчерашнего вечера решила наладить с Рыковым контакт. Она поспешила исправить грубый выпад: — Я хотела сказать, вам даже в дерьмо приходится…

— …носы совать, — подсказал он. — Да, приходится. Вы не ответили.

— А мне лень ночью идти в туалет аж в коридор.

— Ладно, ответ принят, — сказал он с иронией. — В вашем гараже стоит джип. Откуда он у вас?

— Я не понимаю, это что, допрос? А где адвокат?

— Это не допрос, а беседа. Видите, я даже протокол не веду. Так откуда у вас джип?

— Это мой джип, я его оформляю, можете узнать…

— И где же вы взяли деньги на такой дорогой транспорт? Не думаю, что ваше кафе за год принесло сумасшедшую прибыль, которую, не глядя, можно кинуть на такое излишество, как джип.

— А я не покупала его. Мне подарили.

— Кто? — задал он вопрос. — Имя?

Нина облизнула губы, перебирая в уме знакомых, способных бросить к ее ногам такой подарок. Как назло, из головы выветрились все знакомые, кроме…

— Его зовут Жора! Он мой… друг!

— Фамилия? — подлавливал ее Рыков.

— А зачем? Вы поедете к нему, расскажете, что меня посадили… это стыдно. Я не назову его фамилию (потому что не знаю). Вот выпустите меня, я устрою вам встречу.

— Спасибо, — ехидно усмехнулся Рыков и полез в ящик стола, положил перед Ниной стопку листов и скрестил руки на столе. — Что это?

Нине не надо было брать их в руки, она и так узнала, что это за листы. Но страница с номером один заставила учащенно биться сердце. Первые страницы были у Глеба, значит, он не успел уйти из квартиры. А Рыков во время паузы подпер подбородок ладонью и пытливо смотрел на Нину. Нужно время, чтобы сообразить, как отвечать.

— А вы разве не прочли? — ушла она от конкретного ответа.

— Прочел, — сказал он. — Занятная вещица. Где вы ее взяли?

— Мне принесли почитать.

— И кто же автор?

— Меня не интересовал автор.

— А то, что здесь написано, очень заинтересовало?

— Не очень.

Он взял опус Валентины, перелистывал, незаметно следя за реакцией Нины. Она старалась ничем не выдать волнения, хотя волновалась ужасно. Во-первых, терялась в догадках, где Глеб. Но на то и догадки, они дают процент надежды на положительный результат. Ведь Рыков не сообщил, что на ее квартире взяли Глеба, который тоже подозревается в убийствах жены и ее любовника. Во-вторых, не представляла, чем для нее чревата находка дневника. В-третьих, мечтала выбраться на волю, значит, ни в коем случае нельзя идти на конфликт с Рыковым, нельзя его злить. Надо попытаться убедить его, что она не имеет отношения к убийствам. А как это сделать?

— М-да, откровенно написано, — листая страницы, сказал он. — Исповедь грешницы, я бы так определил жанр сего повествования. Так вы не знаете автора?

— Нет.

— А вам не показалось странным, что в этом трактате постоянно фигурирует знакомое имя? Я имею в виду — имя вашего бывшего жениха Глеба?

— С таким именем много людей.

— А как быть насчет схожих событий? Жена Глеба занималась лыжным спортом, так? Потом она разбилась во время соревнований, перенесла несколько операций, да? Потом встретилась с Печерниным на горнолыжной базе. Через месяц вы должны были пожениться, но Валентина отбила у вас Печернина, вышла за него замуж. Здесь так и написано: «отняла тебя у твоей невесты».

— Там написано мое имя?