Синий город на Садовой

Старшина посмотрел на Фединого мучителя:

– Может, малость добавить? Легонько так…

– Обожди, – сказал тот. И обратился к Феде: – Ты совсем шизик, что ли? В колонию захотел?

Федя отошел на шаг, прислонился к стене. Все равно скрутят, сомнут, но хоть несколько секунд он будет отбиваться… Надо протянуть время, чтобы спрятали пленку… Господи, только бы доехал Степка! Только бы не разбился!..

– Будешь говорить?

– Адвоката давайте, – хрипло сказал Федя. – Сейчас полагается, если арестовывают, чтобы сразу адвокат был.

Они посмеялись – негромко так, утомленно даже.

– Грамотный, – сказал старшина. – Интеллигенция, сразу видать.

"Говорят, Мишу так же травили: интеллигенция…"

– Верующая к тому же интеллигенция, – заметил старший лейтенант. – А все равно дурак… Как мы тебе адвоката вызовем, если не знаем твоей фамилии.

– А вот так! При нем и скажу!

Конечно, даже сейчас, в ярости и слезах, Федя понимал, что никаких адвокатов попавшим в милицию мальчишкам не полагается. Но подчиниться, назвать себя – значит признать их власть! Их право хватать, издеваться, бить вот так подло, без свидетелей!.. Не дождутся! Пусть хоть убивают! Потом сильнее будет расплата… Господи, только бы доехал Степка…

– Совсем недоумок, – сказал старший лейтенант почти сочувственно. – Мы же тебя все равно не выпустим одного, без родителей. Хоть неделю молчи, будешь сидеть, пока не скажешь…

– А вот и давайте! – подавившись слезой, крикнул Федя. – Пустите к телефону, я сам родителям позвоню!

Это была мысль! Звонок на работу отцу! Маме не надо – она сразу в панику… Только крикнуть: "Папа, меня схватили ни за что! Он меня ударил!.."

Старший лейтенант и старшина что-то смекнули.

– Может, тебе персональную машину вызвать? – сказал старшина. И потрогал на подбородке розовый прыщ, поморщился. – Чтобы ты прямо к папочке поехал…

– Можно и машину, – подключился старший лейтенант. Серьезно, даже вкрадчиво. – К маме-папе отвезем, даже фамилию спрашивать не будем. Только пленочку отдашь. Идет?

– Боитесь, – презрительно сказал Федя.

– За тебя боимся, несмышленыш… – Старший лейтенант захихикал, и храброе лицо его стало глуповатым. – Ты хоть напряги извилины-то, подумай малость! Ты откуда снимал? С высокого берега. Заречную часть, там же ТЭЦ. Закрытый объект! Это никому нельзя, даже настоящим киношникам! Уголовное дело! Знаешь, что такое закрытые объекты?

– Объект по имени Ия Григорьевна! Которая, как и вы, пацанов бьет! Только не украдкой, а нахально, привыкла…

Старшина оставил прыщ и растерянно глянул на офицера. Тот рывком подался к Феде:

– Ах ты…

Но резко, будто школьный звонок, загремел телефон. Старшина схватил трубку:

– Дежурный старшина Сутулов!.. Да, товарищ капитан… Никак нет… Старший лейтенант Щагов? Так точно, здесь… Есть, доложу… – Он опустил трубку. Сказал старшему лейтенанту по фамилии Щагов: – Валерий Палыч, капитан переда, что Галуцкий вас подменит. Так что, говорит, можете вечером гулять…

– Ну, Юрочка, ты меня обрадовал! Именины сердца… – Щагов уже рассеянно, сквозь мысли о своих делах взглянул на Федю: – А с ним надо что-то делать…

– Да чего нянчиться-то? Давайте я…

– Нет, постой! Мало ли что… Пускай посидит, подумает. Глядишь, и вспомнит анкетные данные…

Старшина Сутулов снова надавил прыщ, будто кнопку звонка, поморщился почти с удовольствием. И вдруг обрадовался новой мысли:

– Валер-Палыч, а если Фому попросить? Он же на этом деле… артист же!

– А Фома здесь? – радостно оживился Щагов.

– Туточки. С утра для профилактики… Ну и за это самое…

– Давай! Только не сразу… Пусть обмякнет малость…

Федя понял: говорят про него. Непонятное что-то, опасное. И как не о человеке, а… ну, будто о подопытной лягушке!.. Все равно не испугают! Он брыкнулся, когда старшина сказал: "А ну, пошли", и придвинулся к нему. Но твердые руки ухватили Федю за плечо, за шею, рывком двинули в боковой коридорчик, дали слегка по затылку и толкнули в камеру.

Да, это была камера! А что же еще? Комнатка с изгаженной надписями штукатуркой, с двумя дощатыми нарами у стен. Без окон. Только в двери – зарешеченный квадратик, закрытый снаружи. Горела замызганная лампочка в проволочном чехле. Пахло мочой, как в давно не мытом школьном туалете… Тюрьма! Подтверждая это, за обитой жестяными листами дверью брякнул засов.

С полминуты Федя стоял посреди камеры. Тупо смотрел на дверь.

Может, все это сон? Разве бывает наяву, чтобы хорошее утро, лето, веселый Степка прыгает на берегу – и вдруг – трах, все кубарем! И – тюрьма!

За что?

Будь у него граната – без малейшего сомнения шарахнул бы в дверь! Чтобы и себя, и т е х!..

Но вместо гранаты лишь баллончик с карбозолью торчал за резинкой. Что он против этой силы?..

Хорошо хоть, что не обыскали. А то бы ко всему вдобавок: "Химоружие, террорист!.."

– Сволочи! – громко сказал Федя в дверь.