Синий город на Садовой

– Теперь посмотрим на тот берег. По генеральному плану… Я сказала: по-смот-рим на тот берег! Южаков!.. По генеральному плану развития города Устальска, утвержденному сессией облсовета, на том берегу…

Нет, к хорошим, к лирическим эпизодам эти кадры, конечно, не отнести. Но для юмора, видимо, сгодятся. Тетка похожа на фрекен Бок из мультика про Карлсона… Федя пожужжал камерой… На него и на Степку не обращали внимания. Скорее всего, просто не видели… Да, забавные будут кадры: как воспитательница старается, а ребятам ее лекция до лампочки… Только дядька, появившийся на заднем плане, нарушает композицию кадра. Тьфу ты, еще и в милицейской форме… Надо снять ребят и наставницу покрупнее!

Федя навинтил телевичок, подзавел пружину и ухватил группу в рамку видоискателя.

– …микрорайон, в котором предусмотрены все удобства. В том числе и центр эстетического воспитания детей, которые… Да что это такое! Вам не эстетическое воспитание, а свинокомплекс нужен!.. Южаков, иди сюда! Я кому сказала!

Мальчишка Нилкиного возраста, в большом, не по росту, костюме, волоча ноги, подошел.

– Ты почему башкой вертишь и других отвлекаешь, когда я рассказываю? Ты долго будешь нервы людям мотать, свинья такая? Опусти руки!..

Мальчишка что-то бормотнул.

– Опусти руки, я сказала!..

Тот и руки, и голову уронил. Воспитательница пальцем подняла его лицо за подбородок, хлестко ударила по щеке.

Степка тихо вскрикнул.

Федя поймал себя на том, что все еще жмет кнопку спуска. И прежде чем он выключил камеру и кинулся, рослая цветастая тетка ударила мальчика еще несколько раз: рванула вниз локоть, которым тот закрылся, и с двух сторон хлестанула так, что голова мальчишки дернулась туда-сюда, будто на резинке.

– Вы что делаете?! – Федя орал это уже в полете, когда прыгнул с перил. – Как вы смеете!! – Он врезался в толпу. Мельком увидел распахнутые глаза и открытые рты ребят. И – крупно, в бисере пота, в подтаявшей косметике – лицо интернатской дамы. Она не испугалась. Возвела выщипанные брови:

– Это что за явление? Заступник, надо же! За Южакова заступается!

– Какое вы имеете право! – яростно сказал Федя. Он и сам не ожидал в себе такого гневного клокотания. – Среди бела дня!.. Силы много, да?

– На тебя хватит, сопляк! – Она решительно надвинулась. Федя держал камеру у груди. Машинально нажал спуск.

– Он еще и снимает! – взвизгнула дама. – Шпион паршивый! Я узнаю, из какой школы!

– Я тоже узнаю… откуда вы… Пленка не соврет!

– В чем дело, граждане! – Это был веселый и мужественный голос. Рядом возник тот самый милиционер. Вот счастье-то!

– Товарищ старший лейтенант! Она мальчика била! По лицу! Прямо на глазах у всех!

У старшего лейтенанта было славное, смелое лицо. Красивое даже. Впалые щеки, сросшиеся брови, прямой нос над крепким ртом, темная полоска усиков на верхней губе. Краешком сознания Федя отметил про себя, что милиционер похож на офицера-подводника из какого-то старого фильма про войну…

– Как она смеет издеваться! Вы… составьте протокол!

– Протокол? – Старший лейтенант повел по лицам взглядом, в котором смесь дружелюбия и служебной строгости. – А что случилось, Ия Григорьевна?

"Ия Григорьевна"! – ударило по Феде. – Знакомы, значит! Вот вляпался!" – Симпатичность старшего лейтенанта вмиг потускнела. Но все-таки он же – милиция! Он же должен…

– Она ударила… – с болезненным выдохом произнес Федя.

Стеклянным голосом Ия Григорьевна произнесла:

– Дети! Я кого-нибудь била? Я вас спрашиваю о-фи-ци-ально!

– Не-не… – раздалось робко и вразнобой.

Интернатское воспитание. Вот и заступайся за них…

– Она била! – звонко сказал Степка. Он стоял шагах в пяти позади Феди.

Уже ясно понимая, что справедливости здесь не будет, Федя сказал с обидой и горьким злорадством:

– Ладно! Пленка покажет…

Ия Григорьевна обратила к старшему лейтенанту блестящее от оскорбленности и капелек лицо:

– Т о в а р и щ м и л и ц и о н е р! Разве детям разрешено вести съемку посторонних лиц?

– У тебя есть разрешение? – Старший лейтенант глянул на Федю без симпатии.

– Какое разрешение? И при чем тут я?.. Это же она…

– Разберемся, – казенно пообещал милиционер. – Дай-ка сюда аппарат.

– Зачем?

– Дай, говорю! – неожиданно рявкнул он.

От этого вскрика все вокруг будто рассыпалось на осколки и сложилось уже по-иному. Был теперь перед Федей дембиль. Не такой откровенный, как другие, без толстой шеи и казарменной рожи, но все равно – безжалостный, непробиваемый.

Дальше шло так, словно кто-то другой вселился в Федю – стремительный, пружинистый, находчивый.

– Степка! – Федя рывком обернулся. – Лови!.. Беги к Ольге, спасайте кассету!

Степка – ну до чего же молодец! Поймал камеру в ладони! И рванулся прочь, не потратив ни мига! И прошло секунды три-четыре, прежде чем Ия Григорьевна завопила по-базарному:

– Дети! Держите негодяя!