Синий, который красный

— У тебя даже при солнце — Хмурый Час, — неприязненно заметила завуч — Вчера мы прощупали функцию пробуждения артефактов — дополнительная сложность. Если браслет и дальше будет пробуждаться — могут забеспокоиться вещи в артехране, а дальше… Думаю, Геката создавала эту тварь не меньше сотни лет. Питала кровью жертв, встраивала осколки других артефактов. Соваться слишком глубоко в браслет опасно: с виду там полный… Альтау.

— Я мог бы… — опять попытался Мечтатель, но наткнулся взглядом на непреклонное выражение на лице Бестии и замолчал со вздохом.

— Уволь. Иначе вся куча бумаг, которые на нас наваливают из Семицветника, свалится на меня после твоей смерти. А теперь умолкни, перестань писать стишки и дослушай самое важное, — на этих словах Бестия сделала ударение. — Уничтожить браслет в данный момент мы не можем. Для этого нужно открыть основной узел, а для вскрытия узла… судя по всему — надеть браслет на артемага. Пока нам на пару с Локсо удалось только убрать «фон» одной из «голов»: той, которая сводила с ума людей. Целестию не наводнят орды сумасшедших — за это можно быть спокойными…

Макс Ковальски, если бы он был здесь, очень скептически отнесся бы к такому заявлению.

— Но он по-прежнему притягивает нежить. Правда, пока ее отпугивает репутация Одонара…

— И твоя, разве нет?

Мечтатель опять смотрел в окно, но теперь хотя бы слушал. Бестия передернула плечами, будто стряхивая с них снег. От директора ей были не нужны комплименты.

— Но это вряд ли надолго. И есть ещё кое-что, что меня тревожит: я пыталась рассмотреть — зачем вообще Браслету было такое средство передвижения, как клыкан в человеческом облике. И вполне уверена, что тварь годами пыталась либо пронести браслет в Целестию, либо найти артемага, который сможет его надеть. Значит, мы имеем дело с серьёзной и пока что неопознанной угрозой, исходящей от творения крайне мощного артемага. Пока что единственный выход — «заморозка» Браслета во вневременном стазисе, но, возможно, Магистры…

— Удивительно, — не к месту вставил Мечтатель в ее зловещее молчание, — Хмурый Час уходит. Видишь? Опять появилось солнце. И…

Меланхоличному директору Одонара через пару секунд грозило узнать, что такое разъяренный участник Альтау. Но тут в конце коридора появилась отвлекающая фигура.

Еще один участник Альтау, Вонда, ковылял по коридора враскоряку, поглаживал куртку так, будто она была его любимым домашним зверьком и беседовал. С курткой.

— А я тебе говорю, что рано или поздно — а она разозлится, и тогда от него даже пепла не останется!

Видимо, куртка на это что-то возразила.

— Хотя мне-то что! Одной заботой меньше, пусть себе ходит за ней, словно привязанный. А ежели она кого убьет по недосмотру — тогда я говорил, я предупреждал…

Посередине коридора Вонда наткнулся на директора и Бестию и немного озадачился: как-никак, два препятствия.

— Ты выжил из ума окончательно? — деловым голосом завуча школы поинтересовалась Бестия.

— Вонда, что с тобой? — охнул заботливый Мечтатель. — Ты переутомился?

— Три тысячи лет уж как переутомился, а все в трудах… — проныл Вонда и согнулся перед Мечтателем в полупоклоне. Бестия покривилась, глядя на такое раболепство. — Там Зерк опять чудит, в саду, а я говорил, гнать его надо, давно уже говорил…

— В саду… — Мечтатель на секунду перестал быть самим собой и встревожился по-настоящему: — В саду? Но ведь разве ты не вывел на прогулку Лорелею, Вонда, что-то не так с ней? Или с Зерком?

— Ты что, оставил ее одну? — угрожающе поинтересовалась Бестия. Она прикидывала, какие катастрофы из-за этого могут произойти и сколько народу придется надолго списывать.

Вонда оскорбленно выпрямился — перед Бестией он не кланялся никогда — зыркнул из-под кустистых бровей и буркнул:

— За ней нынче присматривает другой. Молодой и дурной, как бойцовый петух. Не знает, куда, а лезет. Ну, ничего, я говорил, я предупреждал…

И он заковылял дальше. Бестия пробормотала «совсем рехнулся» и со всегдашней своей энергией начала прикидывать в уме, где бы взять кладовщика, который не совершит магическое самоубийство после недели в Одонаре.

Экстер вернулся к окну, в которое и уставился с поэтически-грустным видом. Только что он нашел последнюю рифму — к слову «сердце» — и выводил свое «согреться», глядя не на свиток, а на играющую переливами радугу в небесах.

А двумя этажами ниже из артефактория со всеми осторожностями прокрадывались в сад две фигуры.

Крался вообще-то Кристо, который не хотел, чтобы его застукали с девчонкой — ну, то есть, с этой девчонкой. Все его подозрения с громким треском подтвердились: именно его она волокла продумывать артефакт для отмщения Бестии.

Вернее, она сама все продумала, и теперь шла со спокойным и чуть решительным лицом, а Кристо на цыпочках успевал следом и утешался тем, что Бестии будет неприятно, а от такого не отказываются. И да, завуч ещё и не узнает об её участии. Его-то дело маленькое, Дара только и бросила по пути: «Мне надо расстояние прикинуть, чтобы видно было».

— Чего копаешься? — недовольно окликнула Дара. — Обожрался за обедом?