Синий, который красный

Эльзу он заметил сразу: она никуда не бежала, а только стояла, прикрывшись магическим щитом от пуль Макса, и смотрела перед собой. Показалось, что с ужасом. Наверное, до нее все же дошла суть плана Ковальски: разбудить смертоносцев, когда поляна будет накрыта стазисом. Разбушевавшиеся твари сотрут в порошок все: и Браслет, и Прыгунки, но стазис укротит их хоть немного, они вернутся на места. А если даже не вернутся, так до ближайшего селения несколько часов пути, смертоносцы так далеко лапы не тянут.

Эльза торчала себе на месте, но ни с кем почему-то догадками не делилась, а ее контрабандисты во весь опор, скачками торопились к Даре, и винтовка Ковальски против них уже не слишком действовала: ее все же нужно было перезаряжать, а боевые маги сообразили наконец выставить щиты, да и было их многовато. Но артемагиня почему-то и не пыталась от них бежать. Просто стояла, опустив голову, теребя вредное украшение в руке, не применяя даже щитовых артефактов, которыми была увешана, как яблоня плодами в урожайный год. Стояла, глядя на браслет, и вот как раз эта полная смирения поза и заставила волосы Кристо подняться на голове.

Он вдруг понял, в чем прокололся Макс Ковальски. Вернее, не понял, а вспомнил.

В секунду перед его глазами пронеслось единственное уроище с Гробовщиком — на пятый день с момента прибытия в Одонар. Деартефактор тогда приказал принести на занятие самые ценные для них вещи, и он, дурак, купился, притащил запасной плеер, думал, просто пофилософствуют…

— Пусть каждый положит любимую вещь на стол перед собой, если, конечно, вам нетрудно, — жутко и ласково попросил Гробовщик из-под капюшона. Потом приказал: — Разбейте.

Никто не ударил. Тогда Гробовщик повернул голову туда, где маячила серо-стальной кольчужной тенью Фелла Бестия, и сделал пригласительный жест.

Бестия пошла вдоль столов. Под взмахами ее ладоней трескались, рассыпались прахом и ложились осколками какие-то амулетики, кинжалы, зеркала, а каждый, кто пытался дернуться и прикрыть свою вещь руками, незамедлительно получал чувствительную магическую оплеуху. Гробовщик же в это время действительно философствовал:

— Может быть, вы еще не поняли, деточки, но любая вещь должна оставаться для вас только вещью. Будет довольно неприятно, если вы к ней привяжетесь. Если мамы вам этого не говорили, так могу сказать я: вещи нельзя любить. Можно любить что-то, что с ними связано. И нельзя ждать от них могущества: вы должны открыть его в себе, — он перестал истекать ядом и заговорил хоть с легкой ехидцей, но серьезно: — Никогда нельзя давать ни одной вещи власть над собой, если не хотите им уподобиться

Кристо хорошо запомнил тогда презрительную усмешку Дары и сейчас вдруг понял: а ведь она принесла на занятие совсем не любимую вещь. Потом ни к селу ни к городу всплыл какой-то эпизод в трапезной, Дара, неспешно беседующая с вилкой…

А потом волосы перестали стоять дыбом и сердце грохнулось в пятки от осознания того, что произойдет.

Все эти его раздумья не заняли у него больше одного мига, а в следующий миг, когда первый маг-контрабандист подбежал к ней на приличное для магического удара расстояние, Дара защелкнула браслет на своем запястье.

Наступила тишина, которая почему-то показалась Кристо очень зеленой. Нежить, которая до этого тупо бросалась на поле стазиса, визжала, царапала непробиваемую завесу, удивленно умолкла. Боевые маги начали бежать все медленнее и медленнее, как будто ум у них еще не осознал, а мудрые ноги уже предостерегали от того, чтобы соваться куда не надо…

А потом Дара просто небрежно помахала рукой, будто разгоняла дымок, летающий в воздухе, а все контрабандисты вокруг нее попадали на колени и принялись свистеть и урчать самым подобострастным образом. Это уже были не маги и не люди: они скрючивались, будто сминались, и с них опадали волосы, укорачивались конечности, зато у некоторых удлинялись пальцы, прорезались сквозь складки кожи шипы, и вместо животов появлялись жерла, как у вулкашек… Нежить, в которую превратились контрабандисты, ползла к Даре на поклон, а за этим зрелищем наблюдали две пары вытаращенных глаз: Эльзы и Кристо.

Почему они с Эльзой тоже не стали какими-нибудь злыднями — Кристо было неизвестно. Позади давно копошилась нежить, состоящая из контрабандистов, которые выскочили из улитки, чтобы его остановить. Он только увидел, как Дара скользнула ленивым изумрудным взглядом по оцепеневшей Эльзе, потом по нему самому, посмотрела на его меч с лёгким интересом, а потом начала мягко приближаться.

Вот это был ужас так ужас. Не такой, какой заставляет без сил валиться на землю, а гораздо страшнее — который придает сил и делает тебя самым отважным на свете на минутку-две.

— А-а-а-а-а!!! — диким голосом заорал Кристо, остервенело тыча в колодец смертоносцев мечом. — Вылазьте, смурлятники трусливые! Перемочу железкой, если не вылезете, антисоциальные имбецилы!!