Синий ветер каслания

— Тагт-талих-отыр! Повелитель верховья Сосьвы!

Называл он и других шайтанов, но я уже не помню сегодня их длинных и трудных имен. С каждым из них Потепка здоровался:

— Здравствуй, из дальних земель пришедший шайтан!

И все мужчины повторяли в темноте:

— О здравствуй, здравствуй, из дальних земель пришедший шайтан!

Когда собрались все боги, Потепка начал шаманить. Снова затянул он песню на небесном языке. Мы же все сидели в страхе, не понимая языка богов. Но потом появились в песне слова понятные, и я разобрал, о чем пел шаман.

— Мало, мало приносите жертв вы богу! Гневаются на вас шайтаны — сыновья небес!

Опять появились в песне таинственные слова, понятные только небу. Но вдруг оборвалась песня, и Потепка сказал:

— Поведали мне боги: душу мальчика унес в могилу его дед. Цепкими, костлявыми пальцами держит он душу парнишки и не хочет ее выпустить. Но говорящий шайтан Ялпус-ойка внял моим просьбам. Он полетел к могиле старика. Сказали мне шайтаны: еще немного — и умер бы мальчишка. Потому что не может долго жить человек без души.

От этих слов пот начал струиться по моему лицу и волосы зашевелились на моей голове. Вдруг дед не выпустит моей души? Тогда я умру сейчас же, здесь, в доме шайтана! В темноте мерещился мне лежащий в гробу дед, и в скрюченных пальцах его извивалась голубовато-дымчатая душа моя…

Вещи, лица — все кружится

В зареве багряном.

Счастье чище глаз ребенка

В топоре шамана.

Пламя стало по металлу

Кровью растекаться,

То недуги — злые духи —

Топора боятся.

Опять послышался где-то неясный, далекий звон. Я понял, что Ялпус-ойка летит обратно. Снова железные крылья лули рассекли воздух, снова кто-то ударился о священный стол, и опять послышалось частое дыхание человека, бежавшего долго с тяжелой поклажей на спине.

— Ему было нелегко! — воскликнул Потепка. — Ялпус-ойка долго бился за душу мальчишки!

Я сидел, цепенея от страха, и мысли мои путались в голове. Вдруг в священном углублении едва слышный писк.

— Спасенная душа пищит в руках сына бога, — пояснил шаман. — Подведите мальчика к священному столу.

В темноте меня подвели к столу. Я знал, что за столом сидят все шайтаны. Сердце мое, подобно трепещущей рыбке, готово было выскочить из груди. Каждая жилка во мне ликовала: «Я не умру, снова душа живет в моем теле! Потепка, всесильный Потепка вернул мне душу!»

Опять услышал я в темноте голос шамана:

— Боги не забыли тебя, народ манси. Небо смотрит на тебя, народ манси. Не дерзай нарушить древние законы и обычаи своей земли. Слушай шаманов, народ манси!

Старухи, что сидели вокруг меня, зашептались:

— Счастье, что живет среди нас такой шаман!

— Без шамана наши души иссохли бы, как сохнет вяленая рыба!

— Боги слушают нашего шамана. Они вернули душу мальчишке!

Двадцать удивительных лет прошло с тех пор. Жил я в самом красивом на земле городе — Ленинграде. Жил я в Ленинграде и вспоминал иногда о шайтанах. И мне не бывало при этом смешно. То было детство… Детство мое и моего народа. А в детстве случается все. В таинственных лесах живут удивительные феи. В деревьях — злые духи. Реки населены водяными людьми…

Да, в детстве веришь всему. Теперь-то я знаю: не шайтаны меня излечили, и без них бы не умер я. Все знают теперь, что шайтанов на свете нет. Просто случилось так, что болезнь прошла сама. Я же поверил неграмотным старым манси, что Потепка спас мне жизнь. Поверил, потому что был я тогда ребенком, а в детстве веришь всему.

Но детство не вечно. Я вырос и стал другим. Смотрю на изменившийся мир, и прошлое кажется мне сном ребенка, где страх и радость, где горе и счастье всегда живут рядом. В иные дни мне казалось, что ничего этого не было: ни шайтанов, ни Потепки, ни жер-тво прино ш ений.

Прошлым летом вернулся в свои родные места и увидел Потепку. Я не сразу узнал его, потому что встреча моя произошла так. Из окна отцовского дома заметил я на высоком берегу Сосьвы толпу мальчишек. Среди толпы малышей вертелся кто-то большой и неуклюжий. Можно было подумать, что это медведь исполняет мансийский танец.

Мальчишки прыгали вокруг танцора, корчили рожи и гоготали, как осенние гуси. Я вышел из дому посмотреть, кто пляшет в такую рань на берегу Оби. Это оказался Потепка. Глаза его излучали веселье, неутомимые руки извивались, взлетали вверх. Он танцевал и пел. А вокруг него прыгали ребятишки. Они прыгали и задавали Потепке вопросы. А он отвечал, продолжая плясать.

Мальчишка, не выше маленького олененка, спросил протяжно, напевно:

— Почему Гагарин летает по небу? Он не шайтан, он человек. Почему же он так высоко летает? Почему мой отец не может взлететь к небу? Мой отец грамотный, он учитель, а подняться в космос не может.

Потепка не прервал пляски. Он только чуть-чуть замедлил ее и запел в такт своим движениям: