Синий взгляд смерти

— А что потом, господин капитан? Мы уже столько деремся, что не прочь узнать, когда все закончится... и как?

— Потом подойдет фок Варзов. Нужно его дождаться, и все будет в порядке.

Глава 10

Талиг. Южная Марагона. Мельников луг

400 год К.С. 14-й день Летних Волн

1

Это были не первые трупы в жизни теньента Савиньяка, далеко не первые, насмотрелся теньент и на умирающих... Двое мушкетеров, попавших в Торке под камнепад. Артиллеристы, обожженные при взрыве пороха, тот драгун у Ойленфурта, которого пришлось добить... На поле у Ойленфурта они вообще оставили множество тел, но лекарский обоз у ручья, куда Ариго велел доставить полковника-артиллериста из корпуса Маллэ! Это для Арно едва не оказалось слишком. Раненые лежащие, сидящие, даже ползающие... Несколько сот раненых, лекаря с помощниками, залитые кровью по самую шею, если не выше, небрежно убранные в сторонку мертвые и порхающие надо всем этим мотыльки, привлеченные похожими на манную кашу цветами. Вот эти мотыльки теньента и доконали...

— Таволга, — пробормотал полковник, всю дорогу только шипевший сквозь зубы, — таволга цветет...

Таволга? Эта манная дрянь — таволга?

— Всё, господин полковник, — с голосом Арно совладать все-таки удалось. — Мы на месте. Сейчас найдут лекаря, а я должен возвращаться.

— Конечно... Все в порядке... Все... Доложите Маллэ...

Терпеливый артиллерист как-то сразу сдал и повалился с седла, Арно еле успел ухватить его за перевязь. Подскочил парень, конопатый и с кровавым пятном на щеке.

— Примите полковника, — велел Арно. — Просьба генерала Ариго.

Он собирался сказать «приказ», но вылетело совсем другое слово. Лекарский помощник все понял, кивнул и попытался вытереть щеку о плечо. Двое уже перевязанных кипрейщиков приняли обмякшее тело и куда-то потащили.

— Как там? — спросил задержавшийся конопатый.

— Деремся.

— Много еще будет?

На этот раз понял Арно:

— Пожалуй что и нет... Дриксы отходят.

— Хорошо, а то у нас корпии мало.

Приволокли кого-то еще. Многих приволокли. Похоже, у кого-то выдалась передышка. Лекарский помощник виновато улыбнулся и исчез за распряженной повозкой. Хриплый сорванный голос раздраженно потребовал пилу. Промчался еще один лекарь в мясницком фартуке. И это они сами себе выбрали — и на всю жизнь. Вот это все, с пилами, с корпией, с мухами и мотыльками... Нет, кем угодно, только не лекарем!

— Господин теньент... не знаете... что там у Лецке?

— Дерется Лецке. — Наверное, еще дерется, а потом будет отдыхать. В погоню полковника вряд ли бросят. Гонять Рейфера придется тем, кто подтянулся позже, авангард свое дело сделал — спас Маллэ и стреножил дриксов.

— Если дерется... Это хорошо...

Кто-то знакомый? С окровавленной тряпкой на лице, пожалуй, узнаешь... В ручье колышется бывшая повязка. За что-то зацепилась. Вода болотная, ржавая сама по себе, а кажется, от крови, и еще эта таволга... Людям война, а ей — лето.

— Господин теньент!.. Который с полковником... Эй... Вы где?

— Тут я!

— Порядок, — вернувшийся конопатый искренне рад, — собрать можно... Мэтр Лизоб берется. Так генералу и передайте...

— Спасибо. — А теперь — быстрее в седло! Подальше от мэтра Лизоба, бинтов в ручье и пролкятой таволги.

Возвращаться лугом, на котором марагонцы сошлись в рукопашной со своими стародавними врагами, не хотелось, и Арно развернул Кана влево. Не тут-то было! Вражда враждой, но, похоже, у кипрейщиков просто не оставалось выхода: не просохшая даже в разгар лета низина предлагала неосторожным вдосталь побарахтаться в топкой грязи. Судя по не успевшим затянуться следам, кому-то пришлось испытать эту радость на себе совсем недавно, но не повторять же чужую глупость!

Арно двинулся вдоль болотца, благо лиловеющий неподалеку кипрей обещал, что скоро станет посуше. Так и оказалось. Вынужденный объезд стоил нескольких лишних минут, а впереди вовсю гремело, грохотало и рычало. Место Арно было там, а не в тылу у лекарей и не в болоте. Наверстывая упущенное, теньент пустил коня крупной рысью. Налетевший с реки ветерок отбросил навязчивый аромат таволги, будто страницу перевернул. Сразу стало легче. Новый порыв пошевелил малиновые свечи кипрея, ровно шедший Кан поднял голову, ловя ноздрями новые запахи, потом резко хрюкнул, прижал уши и, самочинно перейдя на шаг, слегка прихватил всадника зубами за сапог.

2

Скалы высятся нерушимо, но вожделение приходит и к ним. Чем дольше стоят горы, тем гибельней нахлынувшая страсть. Камень вступает в брак с водой, и рождается Зверь. Его бег — это бег Смерти, его гнев — это гнев Скал, его безумие — это безумие Молний, сдержать его не дано... не дано... не дано...