Синий взгляд смерти

— Ричард, — голос Алвы оторвал Дика от созерцания кучи мокрых камней. — Идемте. Теперь близко, да и дорога получше. Когда упремся в дверь, найдете четыре гвоздя. Два ближайших к замку и два у средней петли. На них надо нажать одновременно. Дайте мне руку.

Дик торопливо сжал пальцы маршала, еще разок оглянулся на впитавший песню Алвы завал, поежился и сделал шаг. Обшитый досками тоннель круто забирал вверх, ямы и выбоины исчезли, похоже, эта часть хода была значительно новее.

— Эр... Монсеньор, куда мы идем?

— Тайное гнездышко Катарины. В юности она принимала здесь любовников, потом решила, что дом в предместье — отменное убежище. На всякий случай.

— Я о нем ничего не слышал.

— Не сомневаюсь.

— В доме есть слуги?

— Там нет и не может быть никого, по крайней мере сейчас. Дом заколочен, ворота заперты. Осенью из провинции приезжает некая вдова, наводит порядок и отправляется восвояси. Считается, что особняк принадлежит ей, но старухе и в голову не приходит, чьи секреты она стережет.

— Вы знаете даже это.

— Ведьму разыскал я.

Тайный дом Катарины... Почему это не удивляет? Может, он разучился удивляться? Переживший такое предательство меняется необратимо. Алва потерял способность видеть, Окделл — доверять и прощать. Прежнего Ричарда, молившегося на предательницу и миловавшего врагов, больше нет. Алву тоже предавали, и он стал таким, каким стал. Убийцей и святотатцем, для которого нет ничего святого. Талигойя слишком долго сносила его злодеяния... Злодеяния? Но Алву ослепили не за преступления, а за подвиг! Он знал, что его ждет, и все-таки вышел к врагам. Безоружным.

Рокэ вновь принялся напевать. О синих морских быках, о кораблях, что ищут тех, кто поет и плачет... Обычная кэналлийская песня, красивая при всей своей грусти. Не чета тому жуткому напеву, что разбудил камни.

— Расскажи мне о море, моряк, — просил слепой маршал, — ведь из моего окна я не вижу его. Расскажи мне о море, моряк, ведь я ничего не знаю о нем...

Ворон вряд ли вдумывался в знакомые слова, но это «я не вижу» заставляло сердце Ричарда сжиматься, а ведь он был вправе убить, мстя за отца! Вправе, только Повелитель Скал лишь смотрел, как Алва в цепях идет по городу, поднимается на эшафот, с улыбкой выпивает яд... Дикон как никто знал силу и сноровку своего эра, даже скованный он был страшным противником. Конечно, Ворону было не вырваться, но он бы забрал в Закат не одну жизнь. Рокэ не дрался, потому что спасал Кабитэлу, а эсператисты грабили город семь дней. Сюзерен не смог их остановить. Ворон смог. Левий — теперь Дикон точно знал, кто это был — накинул на плечи Рокэ плащ не из милосердия и не из целомудрия. Красота и наглость Алвы перевернули все с ног на голову, проигравший казался победителем. Казался или был?

Расскажи мне о море, моряк... Расскажи...

3

— Мэтр Лизоб сделает все возможное, — отрапортовал Арно. Генерал в ответ только рукой махнул и снова уставился куда-то вправо. Арно и не подумал обижаться: если поездка в лекарский обоз успела стать прошлым для него, что говорить об Ариго, который скрипящего зубами полковника и видел-то минуты две. Не имеющий поручений порученец взял у такого же вынужденного бездельника кусок хлеба с холодным мясом и, жуя, принялся выяснять, многое ли пропустил.

Когда авангард вступал в сражение, боевые порядки Маллэ уже были развернуты с запада на восток, повторяя линию берега. Дриксы атаковали по всей ширине фронта да еще и с флангов наседали. После удара Ариго, пришедшегося по их левому крылу, «гуси» откатились назад и, оправившись от первой неожиданности, перестроились лицом к пришедшей с востока, от Мюллебю, угрозе. Пока виконт Сэ нюхал таволгу, подтянулись и вступили в дело почти все силы фок Варзов, и новая линия сражения протянулась поперек луга, почти под прямым углом к первоначальной. Полки Ариго оказались в общем строю крайними слева, основной же удар наносился в центре, что не могло не огорчать.

Арно проглотил свой «обед», смахнул с мундира крошки, покосился на начальство, мысленно послал к кошкам Карсфорна, при котором мотыльки и те бы соблюдали субординацию, и отправился к кошкам сам. То есть к томившимся в бездействии «фульгатам», которых приметил, еще подъезжая.

— «Гуси» в центре отступают, собаки такие! — вместо приветствия бросил помощник Баваара.

— А против нас — держатся, — поддержал разговор Арно, — генералу это не нравится.

— Побегут, куда денутся, — обнадежил «фульгат». — Не захотят же они оказаться отрезанными! Эх, был бы тут еще и Гаузнер!

— Да уж! Мы уже здесь и деремся, а где его носит, только Леворукий знает.

С Гаузнером в самом деле вышло глупее не придумаешь. Отправили Маллэ семь тысяч подкрепления, а граф сорвался с места, не дождавшись. Хотя если б он дожидался, с марагонцами было бы покончено еще позавчера.

— А вы, чем скучать, — подмигнул Арно, — лучше бы Гаузнера поискали. Вдруг заблудился?