Синий

Эти слова она произносила уже с закрытыми глазами, оползая на кухонный диван, который до сих пор считала твердым, неудобным и совершенно неподходящим для сна. Но стоило этому типу похвалить снотворные свойства дивана – и вот пожалуйста, действительно стало невозможно сидеть тут и не задремать. Вот бы кому работать в рекламе! Арт-директором, да.

* * *

Эва проснулась от стука молотка, такого громкого, словно гвоздь забивали непосредственно в ее голову. Но все-таки нет, не прямо в нее. Стучали даже не в кухне, где она накануне уснула, не переодевшись в домашнее, а в комнате. Но все равно кошмар.

Небось арт-директор разбушевался, – мрачно подумала Эва. – Нет чтобы деликатно раствориться в предутренней мгле, как положено хорошо воспитанной галлюцинации. Надо было все-таки сразу топать к доктору за таблетками от него.

Осторожно спустила ноги с дивана и села, держась за голову. Голова гудела так, словно не кофе на ночь пила, а водку. Судя по ощущениям, полбутылки как минимум. Залпом и без закуски. Божечки, так нельзя.

Крикнула:

– Что вы творите? Зачем?

Ответа не последовало. Тогда Эва встала, автоматически, как уже много лет поступала, проснувшись, нажала кнопку кофейной машины и побрела в комнату, на ходу поправляя перекосившуюся за ночь блузку и массируя виски.

Думала: ладно, по крайней мере, в мире осталось только два по-настоящему невыносимых явления – этот грохот и моя башка. Со всем остальным и правда можно смириться, при условии, что стук прекратится, а голова станет хотя бы на пару центнеров легче – немедленно, прямо сейчас!

Стук прекратился ровно в тот момент, когда Эва переступила порог. Виновник адского грохота стоял посреди комнаты с орудием преступления в руках и настолько довольной рожей, что упаси боже увидеть такое поутру.

– Готов спорить, вы отвратительно себя чувствуете, – сказал он, приветливо взмахнув молотком. – Вполне обычное дело: отравление невыносимым. В ходе переработки во что-нибудь более-менее приемлемое всякое невыносимое дает подобный эффект. А я вам еще добавил. Грех было поднимать с утра такой шум, но я, каюсь, сделал это нарочно. По двум причинам. Во-первых, я точно знаю, что у вас нет пистолета…

– Некоторые люди, если довести их до крайности, и голыми руками могут придушить, – кротко заметила Эва. – Только не подумайте, будто я вас запугиваю, но родные рассказывали, мой прадед таким и был. Возможно, эта удивительная сверхспособность передалась мне по наследству. Во всяком случае, я всем сердцем надеюсь, что это так.

Этот гад улыбнулся еще лучезарнее, хотя, казалось бы, куда еще.

– А во-вторых, я очень хотел, чтобы вы срочно проснулись, – завершил он. – Штука в том, что у вашей гостьи очень мало времени. А если вас прямо сейчас не познакомить, непонятно, когда выпадет следующий шанс…

– Гостьи?! – переспросила Эва, дико озираясь по сторонам. – Какой гостьи? Какая может быть гостья вот прямо с утра?!

Из кресла, стоявшего у окна, поднялась седая женщина, такая загорелая и нарядная, словно посетила Эвину квартиру по дороге из Ниццы в Монако. Или наоборот.

– Извините, пожалуйста, – сказала она. – Меня зовут Кара, и я – главная виновница вашего неприятного пробуждения. Мне правда через четверть часа надо бежать. Но если вы придушите этого типа, как обещали, я с удовольствием полюбуюсь этим назидательным зрелищем. Всю жизнь мечтала, чтобы его кто-нибудь проучил.

– Да ладно – всю жизнь! – усмехнулся тот. – Мы с тобой хорошо если лет пятнадцать знакомы.

– Это роковое событие я с детства предчувствовала, – объяснила Кара. – Заранее начала мечтать.

На этом месте они предсказуемо рассмеялись, а Эва не менее предсказуемо поморщилась. Все это очень мило, конечно. Было бы. Например, в обед. А еще лучше – вечером. Не сейчас!

– Извините, – отсмеявшись сказала Кара. – Этот красавчик на всех так действует: в его присутствии взрослые, разумные люди превращаются в нелепых придурков, просто беда. Я-то планировала встретиться с вами совсем иначе. В гораздо более подходящей обстановке. И от всего сердца вас поблагодарить. Но он ворвался посреди ночи с криком, что надо срочно бежать к вам с подарком. Вот прямо сейчас, иначе бессмысленно, и все пропало. А спорить с ним бесполезно: если уж ему приспичило, кого хочешь убедит.

– Поблагодарить меня в подходящей обстановке? С подарком? – меланхолично переспросила Эва. – Ничего не понимаю. А вы мне случайно не снитесь? Хотя если снитесь, все равно не признаетесь, знаю я эти сны… Ладно. Сидите здесь и не переставайте – сниться или просто быть. Я сейчас вернусь. У меня машинка заткнулась, больше не фыркает, значит, кофе готов. Мне надо, срочно. Чтобы голову включить.

Пошла на кухню, сняла с горячей подставки чашку, выпила кофе залпом. Эспрессо из машины без сахара и молока – феноменально горькая пакость. Тем и хорош: если в первый момент не сдохнешь от этой адовой горечи, проснешься как миленькая, наверняка.

Поэтому в комнату Эва вернулась уже вполне вменяемой. Сказала: