Синий

А отсмеявшись, набрала номер. Заранее приготовилась услышать обещанный голос робота: «Абонент недоступен». Но ей не обломилось даже робота, только долгие гудки.

Вот тогда Эва рассердилась по-настоящему. Зачем дразниться? Подсовывать визитку в тот момент, когда у меня мир на куски разваливается, предлагать руку помощи, а потом не подходить к телефону? Ну кто так делает вообще?!

Злость, впрочем, оказалась отличным лекарством от сковавшего ее оцепенения. Мигом разгребла дела, даже назначенную встречу с клиентом не стала отменять. В разгар деловой беседы почувствовала, что в кармане вибрирует телефон, мстительно подумала: «А теперь я не могу разговаривать!» Почему-то была совершенно уверена, что ей перезванивает «арт-директор», и натурально упивалась торжеством, хотя, положа руку на сердце, душу была готова продать за возможность рассказать ему, что творится. И спросить: «Как же так?» И спрашивать, спрашивать, спрашивать, пока не добьется такого ответа, с которым можно жить дальше. Потому что не жить дальше ей никак нельзя.

Потом, проводив клиента, проверила телефон. Никаких неотвеченных входящих звонков там не было. Зато обнаружилась смс с незнакомого номера: «Возвращайтесь сегодня домой пораньше, я вам еще про Черную Руку расскажу».

Эва показала телефону кулак, но собралась и вышла так быстро, словно за ней гнались все демоны ада. Хотя, если разобраться, это она сама сейчас за одним из них гналась. Такси не вызвала только потому, что в час пик пешком быстрее. И даже плеер в уши не сунула впервые за много лет, просто забыла, что он вообще есть.

Сперва подумала, что напрасно спешила: в квартире было тихо, окна закрыты шторами, никаких следов чужого присутствия. Эва уже так устала качаться на этих дурацких эмоциональных качелях, от радости к разочарованию и обратно, что не почувствовала вообще ничего. По привычке сразу пошла на кухню и замерла на пороге: в кухне клубился туман. То есть даже не так, вместо кухни был только туман, густой, серебристо-молочный, совершенно непроницаемый – стоит вытянуть руку, и пальцев уже не видно. Красиво – слов нет. Но и ужас кромешный. Нельзя так пугать людей. Вот просто нельзя.

– Так нельзя! – сказала вслух Эва. Хотела сердито, но получилось настолько жалобно, что самой стало не по себе. Села, где стояла, прямо на пол в коридоре и заплакала – впервые за так много лет, что подсчитывать страшно. Столько вообще не живут.

– Извините, – сказал знакомый голос. – Я не хотел вас пугать. Даже в мыслях такого не было. Наоборот, собирался сварить вам кофе, но сдуру присел на ваш кухонный диван. Он у вас какой-то нечеловечески уютный, такие надо запретить на законодательном уровне. Это не диваны, а натурально ловушки: на них все засыпают, утратив волю. А я, к тому же, зверски устал… А почему вы ревете? Вам не положено. Вы для ревы-коровы слишком круты.

– Сами корова, – огрызнулась сквозь слезы Эва. – Хочу и реву! Имею полное право: пришла домой после совершенно идиотского дня, а у меня кухня исчезла. Это вообще ни в какие ворота – чтобы вместо кухни один туман!

– Нечаянно получилось, – покаялся ее гость. – Говорю же: устал. Набегался. А от сильной усталости со мной такое порой случается: превращаюсь в туман. Но конечно в гостях подобные номера устраивать – ни в какие ворота, это я понимаю. Просто пока неважно себя контролирую: опыта мало. Но это, говорят, поправимо, проходит само. Вас, кстати, тоже касается. Не горюйте, что все слишком сложно и непонятно – вам только кажется от недостатка опыта. А он придет, никуда не денется. Вернее, это мы с вами никуда от него не денемся, даже если спрячемся под диван.

– Лично я под диван прятаться не собираюсь, – сказала Эва, утирая остатки слез подолом юбки. – Потому что, во-первых, я храбрая. А во-вторых, задница не пролезет, я уже проверяла. Но не от опыта пряталась, а уронила ключи.

– Насчет задницы вам виднее, но вы и правда храбрая, – согласился гость, помогая ей подняться с пола. – Даже храбрее меня. Хотя я в свое время тоже был вполне ничего.

В кухне не осталось никаких следов тумана, теперь даже не верилось, что он буквально только что был и так ее напугал. Гость усадил Эву на пресловутый диван-ловушку, а сам разжег плиту и поставил на нее большую медную джезву. У Эвы в хозяйстве такой не было – с собой, что ли, принес?

– Спасибо, что пришли, – сказала ему Эва. – Мне сегодня здорово не по себе. Обнаружила, что мир изменился. Необъяснимо. Совсем.

– Мир все время меняется, – флегматично заметил гость.

– Да. Но не так! Помните, я вам говорила тогда, на набережной, что умирающий, который… которого… в общем, вы поняли, тот человек – очень похож на художника, мужа моей начальницы? А сегодня выяснилось, что никакого мужа у начальницы нет. И вроде даже быть не могло, ей девочки нравятся. Но я-то помню: муж был! И самое главное, были его картины. Я много их видела. В основном, репродукции в каталогах, но и несколько оригиналов тоже. Например, черного зайца. А теперь заяц исчез. И Тамара больше не замужем. И вообще…