Синица в руках

Добрался до стола. Приложился к закускам, аж за ушами трещало. Проголодался. Внимание на молодого парня никто не обращал, всем весело, все в состоянии праздника пребывают. А хоровод новую песню тянет.

– На Купалу рано Солнце играло,

Рано Солнце играло на добрые годы,

На добрые годы – на теплые росы,

На теплые росы – на хлеба-урожаи.

Подвинулся ближе к танцующим. Чуть постояв, вскоре сам оказался в круге молодняка, справа дева, слева тоже, а напротив она. Улыбается, смеется. Тонкой тростинкой кажется. Девичий стан окутан белым полотном а на голове венок из цветов. Как же долго искал ее. Десятки лет минуло. В двух мирах. Думал, нет таковой, и вот, неожиданно встретил там, где совсем не ждал.

– За рекой горят огни,

Погорают мох и пни.

Ой, купало, ой, купало,

Погорают мохом пни.

Плачет леший у сосны -

Жалко летошней весны.

Ой, купало, ой, купало,

Жалко летошней весны.

А у наших у ворот

Пляшет девок корогод.

Ой, купало, ой, купало,

Пляшет девок корогод.

Кому горе, кому грех,

А нам радость, а нам смех.

Ой, купало, ой, купало,

А нам радость, а нам смех.

Много раз Егор находился рядом с ней, в хороводе держал за руку. Длинный день уходил медленно, а наступившая ночь принесла новизну ощущений. Огромный костер осел настолько, что люди приступили к очищению душ. Костры, разведенные на праздник Купала, обладают уникальной, очистительной силой и горят сразу в трёх мирах – в Яви, Нави и Прави. Огонь в эту ночь – это проводник, мощный и непреодолимый. Проводник человеческого и божественного, тёмного и светлого, земного и небесного. Разбежавшись, славницы и юнаки прыгают через костер, чем выше прыжок – тем выше будут хлеба. Коль молодая пара в прыжке через купальский огонь не расцепит рук, не выпустят молодые друг друга, осенью можно и свадьбу справлять. Купала поможет, ведь он сын бога света – Дажьбога. Краса его стоит чуть особняком, а отблеск костра отсвечивает ее профиль. И видит Егор, желание девы, прыгнув, перенестись на другую сторону. А нет ей пары среди собравшихся. Почему? Вот и она наконец решилась…

Разбег. И вдруг у самого костра ее рука попала в ладонь парня. Останавливаться поздно, только вперед.

– А-а-а! – одновременный выкрик восторга.

Егор крепко сжал ладонь девушки и вместе с ней, оттолкнувшись, взмыл над языками пламени. Ощущение полета над бездной, над тремя мирами сразу. Громкий вздох толпы, как апофеоз. И гомон…

– Боярышня…

– Боярышня…

– Кто посмел?…

– Боярышня…

Приземлились. Она не вырвала руку, а он не отпустил. Глаза встретились с глазами. В девичьих удивление, в его глазах безбрежная любовь. Ни гомона людского, ни праздничного шума не существовало. Были лишь он и она.

– Зачем?… – пролепетали губы.

– Искал тебя долго… Нашел. Женою моей будешь и матерью моих детей.

– А если нет?

– Купала соединил, теперь не разорвать.

Испуг на лице.

– Батюшкины подручники идут…

– Меня Егором зовут, – не обратил внимания на предупреждение. – Как имя твое?

– Арина…

– Я скоро приду к тебе. Помни, ты только моя…

Отпустил руку. Сорвавшись с места, вырвался из круга молодежи, заполонившей все пространство поодаль бесновавшегося огня в костре. Почувствовал как за спиной бегут за ним с десяток пар ног, но не оборачиваясь добежал до берега. Перехватить не успели. Оттолкнувшись от крутого склона, вытянув руки перед собой, ушел в темную влагу воды. Поплыл под водой по течению реки, скупо загребая ладонями водную тяжесть, экономя воздух в легких.

Он не видел как один из воев, бережно взял Арину за руку и провел в сторону столов, где в выносном кресле восседал грозный мужчина в расцвете лет и сил, облокотившийся руками на подлокотники. За спинкой кресла два горевших факела поддерживали широкий круг света. Глянув в глаза деве, мужчина спросил:

– Кто это посмел, Арина?

О чем речь было понятно, поэтому ответила.

– Суженый.

Бровь на лице изогнулась луком, гнев проявился во взгляде.

– Кто он?

– Я знаю лишь имя. Егор.

– После празднеств в Медвежьи Поляны поедем, поклонюсь князю, замуж тебя выдавать пора. Засиделась в девках и я старый дурак во всем потакаю.

– Батюшка…

– Огневицы пускать этим годом не будешь…

– А мне и не нужно теперь! Суженый, он есть, и другого не будет!

Нетерпеливо взмахнул рукой.

– Годлав, уведи ее с глаз долой. Пусть в тереме нянька спать уложит.

– Исполню, боярин.

А праздник продолжался. По угольям припудренным сединой пепла, с отблесками малинового цвета, пошла вереница людей, парней и девок, мужиков и баб, даже стариков. В песне славили бога Купалу. Это момент очищения или, скорее, даже закаливания духа. Через жар, мощный тепловой энергопоток и мелкие болевые искорки человека покидают ложные мысли, несправедливые устремления, бесы и лярвы, толкающие его к тёмному пути. Вот и старался народ утвердиться в устремленьях. А вскоре настал тот срок, когда по реке поплыли огневицы, маленькие лодочки из деревянных дощечек. Свечи в оградке из травы и листьев, чтобы ветер случайно не погасил пламя, вереницей уплывали увле-каемые течением реки. Когда парень и девушка кладут огневицу на воду, они загадывают желания, и плывут желания по реке, сопровождаемые песней: