Синхромир

Сочиняет? Да уж, Питер – мастер точных формулировок. Но Тоби узнал долговязого улыбчивого мужчину. Не просто сочинитель – гениальный композитор, открывший новые жанры, знаменитый тем, что создавал потрясающие группы самых разных направлений. И оставался с ними до тех пор, пока они не добивались признания и успеха, рождали новую моду и стиль. А затем бросал их и начинал новое. Как и Макгонигалы, он не был триллиардером – просто состоятельной знаменитостью. Для кого-то это значило многое. Но, как уже узнал Тоби, по большому счёту, это не значило ничего.

– Но что он здесь делает? – удивился Питер, буравя Ната взглядом. – Он что, собирается лететь с нами?

Оказалось, да, собирается. И братья узнали об этом вскоре после того, как стелс-ракета отчалила и понеслась вниз к тому, что когда-то было Францией. Питер и Тоби стояли у ограждения галереи, разглядывая причудливую береговую линию. Вдруг сзади на них наползла тень. Они обернулись и увидели Ната. Тот задумчиво и растерянно смотрел вниз.

– Эй! – воскликнул Питер. – Вы же тот самый, правда?

«Тот-самый» Нат озадаченно посмотрел на мальчика, затем протянул руку:

– Натан Кенани. Вы, если не ошибаюсь, сыновья Картера?

– Вы что, – спросил Питер, кивая в сторону проплывающих внизу пейзажей, – правда собираетесь с нами?

К удивлению Тоби, Кенани кивнул.

– Я больше так не могу. Вы только взгляните на это!

Самолёт плыл над южным Китаем. Как и повсюду на планете, там осталось только два цвета: серые массивы разросшихся городов и роскошная гладкая зелень огромных парков.

Внутри серых клякс выживали миллиарды людей, собирающих мусор, вытягивающих энергию из ветра. А среди зелени жили триллиардеры, пускающие к себе лишь послушных экологов и тех немногих, кого хотели вознаградить или подкупить.

Зеленого было намного больше, чем серого.

Кенани вздохнул.

– Я хотел посмотреть на Землю в последний раз. Перед тем как из меня вынут имплантаты.

Он постучал пальцем по виску.

– Так это правда! – Питер даже запрыгал от возбуждения. – Говорят, у вас их больше всех!

– Не совсем, – криво усмехнулся Кенани. – Они служат для усиления слуха, зрения и осязания. Я могу видеть семнадцать первичных цветов, слышать далёкий инфразвук и различаю ультразвук лучше собак. Но ваша мать сказала, что имплантаты убьют меня при попытке использовать её новую систему гибернации. Потому что у них коэффициент расширения не такой, как у плоти. Потому я решил от них избавиться.

– В «Консенсусе» они будут или у всех или ни у кого! – объявил Питер. – Это – нечестное преимущество!

– В консенсусе? – удивлённо переспросил Кенани.

– Это игровой мир, – объяснил Тоби. – Мы его строим уже давно… несколько месяцев.

– Никакой безопасности без равенства возможностей! – выпалил Питер.

– Пит только что открыл для себя идеи социализма. На прошлой неделе – меритократию.

Кенани рассмеялся.

– Здорово!

Затем снова грустно посмотрел вниз.

– Я бы предпочёл, чтобы они были «у всех». Я буду скучать по богатству звуков и красок.

– Но почему? – спросил Тоби. – Зачем вы отправляетесь с нами? Вы что, от кого-то удираете?

– Да, удираю. Вместе с разномастной компанией преступников, подрывных элементов, диссидентов, учёных и прочая, – Кенани указал на галереи, в которых располагались пассажирские модули. – Большинству из нас просто надоело жить в мире, который не изменится никогда. Там, где нет новых возможностей и нечего открывать. Где всё кому-то принадлежит. В Солнечной системе всё до последнего сантиметра обследовано и отдано в чью-то собственность. И так будет всегда. А владеют всем они!

Теперь пейзаж внизу изменился. Он больше не походил на взбаламученный хаос, а скорее на лабиринт из странных сооружений без окон и дверей, фабричных зданий, труб, ангаров, складов, железнодорожных веток и развязок. Сюда и во многие подобные этому комплексы стекались ресурсы со всей планеты. Город машин, целая экономика, обслуживающая капризы триллиардеров, которая даже не нуждались в людях. У власть имущих были роботы.

– В «Консенсусе» никто не сможет владеть больше чем сотней роботов, – объявил Питер.

– Ну, удачи с задумкой, – пожелал Кенани насмешливо. – С другой стороны, почему бы и нет? Парень, пусть будет Седна вместо твоего «Консенсуса» – и я целиком «за».

Бр-румм! Бр-румм!

Звук был повсюду: заполнял Вселенную, катился сквозь живот и грудь, горло и череп, по рукам и ногам, пробуждая в них болезненную дрожь. Ощущение текло по позвоночнику, обволакивало челюсти, язык, залезало под слипшиеся веки.

Он напрягся, пытаясь открыть глаза, а когда открыл – не увидел ровно ничего. С губ сорвался стон, голова качнулась вперёд, подбородок упёрся в грудь. Ага, вроде сидит на чём-то, согнув колени, опустив бессильно руки. А рядом…

Скулы коснулась мягкая шёрстка деннера. Зверек топтался по всему телу, тыкал мордочкой и постоянно урчал. На это урчание нутро Тоби отзывалось мощной вибрацией, пробуждающей тело от невозможно долгого сна.