Синкретизм

«Во-вторых, этот веселый обряд призван защитить урожай и людей от злобных духов, вызывающих болезни и непогоду. Есть и еще несколько интересных, но менее популярных ритуалов. Например, как видите, в начале торжества срубают молодые зеленые деревца, украшают их лентами, свежими фруктами, овощами, зеленью, хлебом.» — он указал на большие кострища, — «В финале празднования Литы деревца сжигают для жертвоприношения Богам. Вдобавок мы делаем куклы из тряпок и соломы, усаживаем под деревом и сжигаем вместе с ним. Сама кукла отождествляется с силами, которые способны навредить будущему урожаю или жизни людей…»

«Еще, еще, расскажите еще! Есть традиция какая, в которой поучаствовать нужно⁈» — Ясе это вкатывало, кайфовала девочка.

«Как и в другие праздники Колеса года на Литу открываются врата между мирами, и волшебные обитатели иных измерений могут проникать к нам. Солнцеворот — лучшее время для общения с духами. Они могут подарить удивительные знания. Но их нужно задобрить. Угощения для фей традиционно оставляют под деревьями вечером в канун праздника. Мед, молоко, сладкая выпечка…» — собеседник обвел стол рукой, — «Однако в период летнего солнцестояния в наш мир приходят не только добрые духи, но и сущности, отличающиеся зловредным характером. Фейри. Для защиты носим украшения из серебра со вставками — янтарь, гранат, горный хрусталь, зеленый турмалин, кошачий глаз — зеленого, золотистого оттенка. Эти же украшения обеспечивают защиту от злых ведьм и колдунов… А вы совсем не местные, из-за морей приплыли с экзотическими именами? Русы?»

«Да, из Княжества Московского, Русы. Верно подметили! Вообще не смекаем, что здесь к чему!» — мне нравилось входить в роль.

«Точно, имена Русов! Бывали тут ранее такие, помню, помню… Что ж, надеюсь Огонь вас Омоет, и злые духи и без оберегов серебряных не тронут, коль нет их у вас.»

«У меня вот серебряная цепочка — считается?» — Яся достала крестик из глубин робы.

«Да, вполне, вполне.» — хрипун усмехнулся и лакнул еще Мидвайна. — «Вы спрашивали о традиции… Вам доведется поучаствовать в Очищении. Все участники праздника пройдут между кострами. Видите ту тропу? Уже начали потихоньку, вам следует за народом встать.»

Правда, пока мы разговаривали, напевая какой-то хвалебный мотив, люди один за другим шли меж двух огней, располагавшихся в достаточной дальности друг от друга, чтобы не спалить никого заживо.

«Потопали, Лех!» — Машка дожевала, отглотнула еще питья и потянула меня за руку, как тогда, на верхушке у Айны… В этот раз я не сопротивлялся, — «Яся, догоняй!»

«Вы с нами?» — услышали от Яси, пока еще не успев далеко отойти от стола.

«Чуть позже, идите» — рыжий мужчина опять приложился к графину.

В белых робах с красными узорами, один за одним, словно стадо в фильме ужасов мы шли в пламя. Машка веселилась. А мне что-то было не по себе. Все это навевало какую-то меланхолию. Не могу объяснить, что за дела. Что меня напрягает в этой праздничной обстановке?

«Смотри, мы следующие!» — Машка завизжала и приобняла меня. Никогда ее такой раньше не видел. Всегда такая колкая, едкая… А сейчас прямо одуванчик. Метаморфоза. Она и напрягала, наверное — слишком резкая смена характера. Непривычно, но мне это нравилось.

Шаг, еще шаг… И огонь, который до этого казался таким далеким и согревающим, начал обжигать ресницы. Пепел и искры от сгорающих бревен и сухих веток летели во все стороны, беспорядочно и яростно. Кажется даже прожигая тоненькую ткань, что была на нас. Точно. Сухие ветки, бревна, огонь… Какого хрена?

Вот что было не так. Почти целый день хлестал ливень, гремел гром, буря. Мы были мокрыми до нитки, бегали в дождевиках, которые не сильно спасали. У огня только и смогли на берегу просушиться. У огня, который был под тентом и разведен до начала бушующей стихии.

Когда развели эти огромные костры? Откуда столько сухой древесины? Почему вокруг все так прекрасно подготовлено к празднику?

«Поцелуй меня, дурашка!» — Машка отрезвила меня от глупых мыслей. Мы стояли меж двух огней, казалось, что мы — и есть огонь. Пылаем вместе с его языками, а все вокруг испарилось. И было не жарко.

Я поцеловал Машу. Наш первый поцелуй под водой, а теперь мы в огне. Две стихии окутывали нашу зарождающуюся любовь…

Выйдя из пламени костров, мы с Машей остолбенели в шоке. Такая чертовщина могла только сниться. Твою мать, надеюсь — это и есть сон. Проснись. Очнись. Я ДОЛЖЕН ПРОСНУТЬСЯ.

Я посмотрел на Машку, сжал ее руку крепче. Нет, это был не сон.

Явь — страшнее любого кошмара.

* * *

Стихи взяты из Кельтской Поэзии. «РЕЧЕНИЯ ОЙСИНА» 2 и 3 стих. Подробнее — https://author.today/post/412563

Часть первая — Форгешихте. Глава 16. Notte oscura

Глава 16. Notte oscura.