Синон

Эрик повернулся к супруге, которая мяла салфетку, держа ее обеими руками, а потом поднялся, обошел стол и обнял ее. Йенс развел руками в торжествующем жесте: «Ну, а я что вам говорил!» Ханна высвободилась из объятий мужа и подошла к окну. Снаружи уже успело стемнеть. Вода потоками стекала по стеклам и била фонтанами из водосточных труб. Сёдерквист не видел лица жены – только его призрачное отражение на стекле. Белая тень, дрожавшая на поверхности бездонного моря мрака. Стекавшие дождевые капли усиливали этот эффект.

– Я давно это знала. – Женщина заговорила как будто сама с собой, не оборачиваясь.

Эрик опустился на ее стул, вдруг почувствовав себя смертельно усталым.

– Что ты знала? – спросил он в спину жены.

– Я знала, что это должно случиться, но… Видишь ли… Мое выздоровление было ошибкой… точнее, исключением. Никто не должен был спастись… И то, что говорил Йенс… Это только начало.

– Дорогая, я не понимаю, о чем ты?

– Я видела сон… когда болела. Это был не совсем обычный сон. Скорее предостережение.

Хозяйка дома повернулась к мужчинам – такая маленькая и хрупкая. Эрик снова представлял ее на койке в Каролинской больнице. Белоснежную простыню, под которой обозначались контуры ее тела… Он рванулся вперед.

– Ханна, я…

– Вирус будет распространяться дальше, – остановила его жена. – Это вы понимаете? Лекарства нет и не может быть. Доктора не справятся с ним, потому что он не имеет никакого отношения к природе.

Сёдерквист поднялся со стула. Он хотел сказать супруге что-нибудь утешительное, но его голова разбухала от противоречивых мыслей. Ханна сама подошла к нему и положила голову ему на грудь.

– Она никого не пощадит, – сказала женщина.

Эрик поцеловал ее в темя, а потом в холодный лоб. Йенс перегнулся через стол:

– Кто никого не пощадит?

Ханна сжала пальцы в замок и ответила как будто через силу:

– Маленькая девочка… Мона.

Стокгольм, Швеция

В кирпичном здании Института инфекционных заболеваний на Нобельвег в Сольне было темно и пусто. Свет горел только в конференц-зале на третьем этаже. Кофейная машина сломалась, и поэтому обоим участникам совещания пришлось довольствоваться минеральной водой «Рамлёса». Встречу организовала Ульрика Сегер – руководитель секции защиты населения от патогенных микроорганизмов. Единственным ее гостем был профессор Свен Сальгрен – главный вирусолог Каролинского института. Ульрика озабоченно смотрела в окно.

– Ну и погода… Как и всегда, в самый разгар солнечного лета. Потоп!

Свен улыбался. Он перенервничал и чувствовал себя уставшим, но держался из последних сил.

– Есть в этом и положительный момент. Теперь ничто не помешает нам вернуться к работе.

– Это так… Ну, мы собрались здесь среди ночи не для того, чтобы поговорить о погоде. Еще раз благодарю вас за то, что выкроили для меня время, и прошу прощения, что заседание приходится проводить в столь экстремальных условиях. Завтра мне предстоит принять участие в обсуждении проблемы в правительственных, так сказать, кругах. Поэтому я хотела бы получить как можно более полное представление о том, что происходит. – Ульрика склонилась над своим айпадом и продолжила, не поднимая глаз от дисплея. – Итак, начнем с самого начала. Как обстановка в сто шестьдесят четвертой?

– К нам поступили пятеро пациентов, у которых диагностировали NcoLV. У всех наблюдаются характерные симптомы: жар на начальной стадии, плохое самочувствие и рвота в сочетании со сниженными когнитивными способностями. Уже на начальных стадиях болезни пациенты страдают галлюцинациями и мучаются кошмарными снами. В этом отношении ситуация только усугубляется – явный признак того, что NcoLV воздействует на синапсы кортекса. На вторые-третьи сутки после заражения пациенты впадают в кому, демонстрируя даже в этом состоянии повышенную электрическую активность мозга. Пики ЭЭГ далеко за пределами нормы. Возможное объяснение – кошмарные сновидения, которыми они мучаются, находясь в коме.

– И каково их состояние на сегодняшний день?

– Стабильное – только у одного. Еще у двоих – критическое. У многих наблюдаются сильные кровотечения. За последние сутки у двоих из пациентов образовались большие волдыри в подмышечных впадинах.

– Вы уже знаете, как произошло заражение?

– Нет. Мы сделали все возможное, чтобы отследить круг общения каждого в период накануне инфицирования. По всей видимости, на сегодняшний день заражение происходит через слизистые оболочки, при непосредственном контакте с носителем.

Ульрика оторвала глаза от айпада:

– Что значит «на сегодняшний день»?

– NcoLV – очень необычный вирус. До сих пор нам не приходилось видеть ничего подобного. Когда его впервые обнаружил доктор Томас Ветье…

– Он тоже заразился, насколько мне известно?

Свен кивнул и продолжил: