Синопсис о сапиенсах

На этот раз бродяга молчал так долго, что я решила, что разговор окончен и подошло время выхода из игры. Но стоило шелохнуться – две кружки дымящегося зелья плюхнулись на стол. Одна из них, пахнущая апельсином и мятой, тягуче запела «A Kind of Magic». Вторая высыпала на стол карты Таро.

– Для неписи ты задаешь довольно странные вопросы. – Бродяга взял одну из карт и придвинул ко мне. – Это звезда, в прямом положении означает духовность и творчество, а еще дарит надежду.

Подождав несколько секунд, он добавил:

– Разумеется, это аванс. Чтобы что-то изменить, нужно стать настоящим героем.

Неписи

Володька ваш – непись,
лицо зловредное, редкостное хамло;
в полтретьего пьянствовал на вокзале —
еле отмазали;
пазл, говорил, сложился,
схлопнулся бензобак.
ПАЗик свой к лешему бросил,
до Нового пешим лoсался[2]

,лясы точил с неизвестным селу лицом —
песенку отщепенец впаривал.

А Маринка его – что ли, лучше?

Тощая краля, к тому же крашеная,
шмотки всякий раз новые,
говорит, мол, хэнд-мэйд,
а деньги откуда ль?
Всю ночь электричество жжет, не экономит,
играет инди,
и весь Инстаграм в куклах вуду —
сама видала.

Да ладно тебе заливать, вот Диана —

на каждой неделе в городе зависает:
хахаль у ней москвич да хахаль замкадыш,
первый криповый[3]и пьющий,
второй дважды женатый,
а она никого не любит —
прошмандовка она и непись.

Ну а кто же сейчас не непись?

Вот и я, например, такая:
завистью изошлась —
до мозолей сердце стерла
и от ревности безысходной
неживую себя пустила
рисковать, становясь живою.

Вот и ты точно так сможешь.

Просто игра

Выпавшая карта оказалась «подорожником» – проездным на Питерское метро. Это значило – настал мой черед уезжать из города «насовсем». Твоя очередь ухаживать за Ромочкой. Ему почти семь, и он хочет кораблик, шоколад и тираннозавра. Ты, неделю проездивший блаблакаром, смотришь на меня с завистью. А я согласна на что угодно, лишь бы не лезть на воздушный шар, не трогать руками деревья и не смотреть, как новенький палантин наматывается на облака. Я чертовски боюсь высоты. Зато, в отличие от тебя, не боюсь динозавров.

Вот сейчас подойду к самому огромному и зеленому и скажу ему все, что думаю об отечественной медицине и ее современных методиках. У каждой семьи своя психосоматика, свое бессознательное и свой лечащий врач. Наш вздумал лечить психические расстройства Игрой.

Я луплю игрушечным динозавром по уродливой лапе динозавроподобного, брызгаю во все стороны шоколадом, купленным у метро, и рву в клочья обратный билет на теплоходик. «Мама меня обманула! Он ненастоящий!» – горечь разочарования обжигает меня изнутри. «Мама пошутила, – я пытаюсь себя успокоить. – Ромочка, это просто Игра». «Ты врешь!» – я бью себя по руке и размазываю по щекам слезы.

«Я больше не могу!» – кричу в наступающую темноту, скрывающую в себе чьи-то голоса и лица. «Не могу!» – прижимаю к себе игрушечного динозавра и ложусь на пол, ожидая, когда пройдет приступ. Как ни странно, охрана меня не задерживает, и через неделю мы снова встречаемся за игровым столом.

«Доктор сказал, динамика положительная, – ты улыбаешься, несмотря на бледный вид, приобретенный в ходе палеонтологической экспедиции. – Скоро станет легче.

Смотри: я привез коготь Ти-рекса».

«Спасибо, любимый!» – я не глядя беру карту, уже зная, что на ней нарисовано.

В этой игре нет правил, кроме одного: пока мы играем, Ромочка будет счастлив. Это значит, я влезу в корзину, сплетенную из заклинаний и лозы, и не буду закрывать глаза до тех пор, пока оранжевый шар полностью не растворится в весеннем небе.

Предсказание

– Не своей вы живете жизнью, Алексей Альбертович.

– А чьей же?..

Предсказание стиснуло его, словно неудобное пальто, сдавило грудь и горло, забилось в висках. Вдохнуть стало невозможно, и от нехватки воздуха Алексей Альбертович разом осунулся и постарел.

– Не волнуйтесь вы так, вот, выпейте.