Синопсис о сапиенсах

– Зачем же делать задание плохо? – Настя с недоумением уставилась на сестру. – Это ведь так приятно, когда домашка сделана хорошо и учительница ставит в дневник пятерку.

– Приятно, конечно, но в жизни есть и другие заманчивые вещи. Скажем, захочется тебе посмотреть «Маленькую ведьму» или пойти гулять с Лешей из пятого «Б».

– Не захочется, – отрезала Настя, однако слушать начала с удвоенным интересом.

– Значит, захочется покататься на каруселях или пойти к Верочке – ей как раз щенка далматинца привезли, а у тебя математика не готова. Что сделаешь в таком случае?

– Быстренько решу математику.

– Правильно. Быстренько, поспешно, невнимательно, но тем не менее решишь, а если в школе тебя на следующий день спросят, то двойку ты уже не получишь.

– Но и пятерку не получу.

– Пятерка зависит от твоего везения, это правда. Но, скажем, четверку можно получить сравнительно легко, а уж тройку – ту в любом случае поставят.

Настя задумалась – так и впрямь получалось гораздо легче. Не нужно столько усилий прикладывать, чтобы делать задания лучше всех. Не нужно через голову прыгать, живи себе и живи – на троечку.

Вот она и приучилась – вслед за сестрой – спустя рукава все дела делать. После девятого класса в училище пошла, за однокурсника замуж вышла. Работать устроилась в магазин «Пятерочка», в котором Наташа уже несколько лет трудилась кассиром.

Одно лишь несчастье: не ладилась у старшей сестры личная жизнь, и та начала постоянно капать на нервы. Все чаще после смены в магазине задерживалась, говорила, муж пьет так, что дома сидеть невыносимо. Однажды и вовсе подсобку для хранения овощей слезами залила. Не хочу, мол, жить с этим неудачником – и все тут.

– Терпи ради детей. – Настя строго посмотрела на сестру. – Или ты хочешь, чтобы они росли без отца?

– Не хочу! Но разве это можно назвать жизнью?

– Нет. – Настя вздохнула, удивляясь, что сестра отказывается понимать очевидные вещи. – Это называется принцип меньшего зла.

Машина времени

Среди девочек, рождавшихся в девяностые,
похожих на куклу Барби,
влюбленных в Луку Барбаросса,
росли
Марианна, собирающая жуков,
Жанна, читавшая книги для взрослых,
и Александр Михайлович Иванов,
раз за разом изобретавший машину времени.
«Ты же помнишь приставку Dendy,
вкладыши Turbo, Yupi и Juicy Fruit?
Вот туда нас отвези!»
И рассекает время авто из Lego,
и тамагочи снова живет на даче —
божьей коровкой в Сашином кулаке,
папиной книжкой, спрятанной под матрасом, —
сколько ни ждал девочек возле школы,
так и не выменял, глупый,
на поцелуй.

Мама

Мама моя – инженер, изучала водоснабжение —
карандаши, чертежи, наглаженные рубашки —
по специальности ровно год.
А потом – девяносто первый,
и кто говорит о работе,
когда и страна пропала в небытии.
Мама моя – кружевница: белые лошади,
цветущие орхидеи, птицы,
летящие в объединенную Германию.
Кто говорит о зрении,
когда дочери три и ей снятся
летучие корабли, крыши Стокгольма
и Изумрудный город.
Мама моя – хореограф,
полководец танцующих второклассников
ко Дню Победы и Дню учителя.
Днем ритмика, вечером шейпинг —
кассетный магнитофон, родинка Синди Кроуфорд.
Кто говорит о детях, росших в дефолт:
мама моя – принцесса,
платье из тюля, корона из мишуры —
открытку от Деда Мороза
графическим почерком растерянно
подписала.

Белые паруса, черное море

Очки у дяди Вани были совершенно кошачьи – круглые и зеленые, для пущего сходства подклеенные изолентой. Короткий рукав летней рубахи являл миру поплывший от времени рыбий хвост. На голени красовался белесый шрам, оставшийся от когтей амурского тигра. А главное – у дяди Вани была гитара. И если все встречавшиеся в то время гитары носили банты, дяди Ванин уж точно был самый красивый.