Синьора да Винчи

Лоренцо меж тем миновал нас и уже приближался по длинной пурпурной дорожке к Королеве. Никоим образом не желая любоваться на его спину и лошадиный зад, я схватила Бенито за руку и начала протискиваться сквозь толпу, пока не нашла место, откуда была прекрасно видна юная прелестница, с восхищением взиравшая, как Лоренцо спешивается и, отбросив назад белоснежную накидку, низко склоняется перед ней.

К ним приблизился паж, держащий бархатную подушечку, на которой сияла корона, составленная, если верить глазам, из алмазов крупной огранки. Лоренцо взял венец и опустился на колено перед своей избранницей. Толпа почтительно смолкла, и я впервые услышала голос наследника клана Медичи — густой рокочущий бас. Говорил Лоренцо с изысканным красноречием.

— Ты — сокровище всей Флоренции и признанная Королева наших сердец. — Он поднялся и осторожно водрузил корону на златокудрую головку девушки. Зрители снова возликовали.

— Что за счастливица! — прокричала я сквозь шум на ухо Бенито. — Заполучила такого завидного супруга!

— Что ты! — прокричал он мне в ответ. — Это же не его нареченная! Это Лукреция Донати — самая прекрасная и желанная девушка во всей Флоренции!

— Где же тогда его невеста? — смутилась я.

— Еще в пути, едет сюда из Рима! Ее имя — Клариче Орсини. Она из очень знатного рода, но флорентийцы не слишком рады такому выбору. Римляне — известные гордецы и спесивцы. Зато несколько солидных имений вместе с солдатами-наемниками вполне оправдают этот брак. И приданого к нему шесть тысяч флоринов. Шесть тысяч!

Шум снова поутих, поскольку Лоренцо запел для новоиспеченной Королевы песню, странно сочетавшую в себе грубость и изящество. Он исподволь улыбался, исполняя для девушки непристойные и даже оскорбительные куплеты. Публика, однако, не выказывала ни возмущения, ни смятения подобным сочинением — казалось, их любовь к Лоренцо разгоралась еще сильнее.

— Можешь не говорить мне, что и песню он сложил сам, — шепнула я Бенито.

— Как ты догадался?

— Найдется ли дело, с которым он не справился бы?

— Если и найдется, то я такого не знаю.

Песня закончилась. Носильщики водрузили трон с Королевой на плечи, а Лоренцо, закинув на плечо накидку и цветастый шарф, одним махом вскочил на своего жеребца. Я поняла, что совсем скоро он скроется из виду, и пожелала еще разок взглянуть на наследника. С неведомо откуда взявшимся нахальством я пропихнулась к самому краю пурпурной дорожки, по которой вот-вот должен был прогарцевать Лоренцо в сопровождении Королевы дня.

Но в порыве воодушевления я, вероятно, слишком сильно толкнула стоявшего рядом дюжего детину, потому что он набычился и толкнул меня в ответ. Я совсем не привыкла к потасовкам, столь привычным для задиристых парней, поэтому потеряла равновесие и вылетела на самую середину пурпурной дорожки. Моя шляпа откатилась в сторону, а я, шлепнувшись навзничь, глядела, как на меня надвигается всадник на белом коне.

Не успела я вскочить, как прямо надо мной замаячило лицо наследника Медичи. Лоренцо, ослепительно улыбаясь, протягивал мне руку. Я подала ему свою, он крепко ухватил ее и вмиг поставил меня на ноги. Я подобрала шляпу и кое-как нахлобучила на голову, а ухмылявшийся Лоренцо поправил ее на мне. Публику несказанно развлекла внезапная заминка: благородный Лоренцо явил учтивость и остроумие по отношению к злосчастному школяру.

Сделав носильщикам жест, что путь свободен, Лоренцо поскакал к галерее дворца, под которой застыли его мать и отец вместе с Джулиано, ожидая, когда он присоединится к ним и дополнит живописное семейное полотно.

Я отступила в толпу, желая поскорее затеряться в ней, но Бенито надоедливо дергал меня за руку с дурашливыми восторгами:

— Катон! Он тебя поднял! Шапку на тебе поправил! Он тебя заметил!

В довершение ко всему озорник начал сдувать с моей мантии невидимые пылинки, словно прислуживая невесть какому вельможе. Я поймала на себе множество любопытных взглядов, словно до меня и в самом деле снизошел Господь Бог.

— Я жив и здоров, будет тебе, — осадила я Бенито, желая пресечь его глупые шалости. — Скажи-ка, чем так вкусно пахнет? Или мне показалось?

— Вкусно? Думаешь, показалось?

Бенито весь просиял, и я вдруг вспомнила Леонардо и его волчий аппетит, появившийся у него, едва сыну стукнуло тринадцать лет.

— Сейчас ты увидишь, что такое «вкусно»! — Он начал протискиваться сквозь толпу к краю площади, поторапливая меня на ходу:

— Не отставай, иначе опять друг друга потеряем!

Наконец мы пробились к кромке площади, где, пополняя день нескончаемых чудес новой неожиданностью, тянулся длинный ряд столов под разноцветными навесами. Каждый стол изобиловал каким-нибудь тосканским лакомством. Улыбчивые флорентийки потчевали снедью всех желающих. Меж столами были выставлены бочонки с вином, и виноторговцы зазывали непременно отведать их букета.