Синтар. Остров-убийца

Эта часть цокольного этажа еще во времена «Дзюсан» использовалась в качестве кладовки для ненужных вещей, тех, что пока не хотели поднимать на чердак, а выкинуть было жалко. Сората велел прибраться тут, но, кажется, почти все осталось на месте. Правда, пылью пахло уже не так сильно. Каменные ступени, ведущие вниз, подметены и местами отреставрированы, насколько позволяло разглядеть скудное освещение. Дальше и оно почти исчезло. Генри держался за стену, пока свет снова не возник – узкие лампы под потолком, тогда же стало видно, что коридор закончился. Чуть дальше, за полу пустыми стеллажами и грудами старой мебели, положили труп. Тело, поправился Генри. Говорить «труп» считалось неприличным по отношению к покойнику. Впрочем, едва ли Отоя-сан возразил бы что-то против, поскольку совершенно точно был мертв, причем, возможно, задолго до своей смерти. Генри включил лампы, но света все равно было недостаточно, и белая кожа смотрителя окрасилось мрачными тенями, делающими его лицо похожим на череп. От тела почти не исходило запаха, но Генри все равно наклонился, чтобы убедиться – запах все-таки есть, чуть сладковатый, еще не успевший превратиться в гнилостную вонь тухлого мяса. Отоя пропал сутки назад, но судя по запаху, прошло в разы больше времени, возможно, трое или даже четверо суток. Дни стояли холодные, так что распад начался не сразу. Но как тело лишилось души? Почему Генри не смог почувствовать ее присутствие на острове? Был лишь один способ узнать это – еще раз погрузиться на теневую сторону.

С каждым разом переход давался все легче и легче. Воздух «поплыл», меняя очертания предметов и делая мертвое живым, а живое – мертвым. Генри посмотрел на свою полупрозрачную ладонь, чтобы проверить, получилось ли, и сквозь нее просачивался свет. Странно ощущать себя призраком, к такому нельзя привыкнуть. Генри огляделся, но не заметил особых изменений, потом снова вернулся к трупу. Обычно удавалось заметить легкое свечение, исходящее от тела. Это был след, по которому можно найти отделившуюся от него душу, но тело Отои оставалось просто телом. Генри прикоснулся к нему, однако ладонь прошла сквозь, даже не ощутив сопротивления.

И вдруг смотритель открыл глаза.

– Черт! – Генри отшатнулся и едва не упал. Сложно вообразить, ударился бы он при падении или ничего не почувствовал, проверять все равно не хотелось.

Отоя медленно поднялся и, не сводя с Генри пустых мертвых глаз, сел на ящиках, служивших его ложем. Макалистер попятился. Покойник встал на ноги и, покачиваясь под порывами невидимого ветра, следил за каждым его движением.

Генри сделал еще один шаг назад.

– Опять сбежишь? – спросил труп голосом Сакураи Кику, и ноги Генри примерзли к полу. В мертвых глазах по-прежнему не было ни проблеска разума, но этот голос… Эти интонации, вызывающие в памяти раздражение вперемешку с полу забытым образом маленькой женщины с красными губами. Ошибки быть не могло, только была ли это Кику или что-то пыталось выдать себя за нее?

– Ты вечно убегаешь, как будто это спасет тебя от выбора. Далеко не убежишь, Макалистер…

Голос затих, как будто пленка подошла к концу. Генри слышал только свое дыхание, со свистом вырывающееся из легких и выдающее его с головой. Он жив, а все вокруг него – тени и тлен.

– Генри?

Вновь новый голос, на этот раз от него по спине пробежали ледяные мурашки. Его нельзя не узнать, нельзя забыть.

– Лилли?

– Почему ты бросил меня, братик? Ты совсем-совсем меня не любил?

Генри уже не видел перед собой плавно покачивающийся на деревянных ногах труп с тонкой, как бумага, белой кожей, обтягивающей череп. Он видел свою маленькую мертвую сестричку.

– Лилли… Лилли, это неправда. Я…

– Мне было больно, Генри. Они делали мне очень больно. Они резали мое тело, а потом бросили в яму. Засыпали землей. Мне было страшно, Генри. Земля такая тяжелая, такая холодная. Почему ты не лег рядом со мной?

– Ты мертва, Лилли, – прошептал Генри, и соленые капли сорвались с ресниц и покатились по щекам.

– Да, я мертва. А все потому, что не дождалась тебя. Где ты был, Генри? Где ты был, когда комья земли падали на мое тело? Она забивалась мне в рот, смешивалась с кровью. Мне было так страшно умирать без тебя. Вернись ко мне, останься со мной. Мой брат.

Генри сморгнул. Мутная пелена рассыпалась градом слез, но зато пропало наваждение. Макалистер тряхнул головой.

– Ты не Лилли. Она бы ни за что не позвала меня за собой.

Он развернулся, чтобы уйти, но не смог.

Стена и дверь в ней исчезли в холодном ярко-рыжем пламени. Он горел беззвучно, то поднимаясь, то оседая до самого пола, и прогорел за считанные секунды. На черном пепелище белели кости, не тронутые голодным пламенем.

– Ты вернулся, сынок?

Мамин голос уже не ласкал сознание, и Генри поспешил напомнить себе, кто он и где находится.

– Я хочу тебя обнять, мы так давно не виделись, мой маленький Генри. Твой отец тоже ждет тебя. Почему ты так долго не возвращался домой?

Генри зажал ладонями уши, но тихий голос проникал прямо в мозг.