Синтар. Остров-убийца

– Хорошо. Главное, вернитесь обратно, иначе мне не сносить головы.

Макалистер шагнул в туннель, и дверь сама собой задвинулась за его спиной.

Здесь было холодно, совершенно темно. И очень, очень страшно.

Генри до выступивших слез зажмурил глаза, так, что перед внутренним взором запрыгали цветные пятна. Ну уж лучше так, чем в полной темноте. Он сунул руку в карман брюк – телефон у него все-таки был, но совсем старый, и его слабенькой подсветки хватало едва ли на два шага. Генри сделал их и, только отойдя от двери, вдруг ощутил себя словно на морском дне. Воздух в легких закончился, горло сдавило, все мышцы одеревенели и движения давались с трудом. Это была та самая паника, побороть которую полностью Генри не удавалось уже больше двадцати лет.

Если он сейчас не справится с собой, останется здесь навсегда.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох…

Но если у него не получится, Сорату обязательно упекут в сумасшедший дом. Генри обязан доказать, что с ними обоими все в порядке, что они оба – нормальные, а это место – нет. Любое доказательство. Уже не только для того, чтобы заморозить проект Кимуры, но и для того, чтобы спасти всех на острове. Они все, абсолютно все под угрозой.

Дыхание потихоньку удалось восстановить. Когда легкие наполнились спертым промозглым воздухом, оттолкнуться от стены и сделать еще один небольшой шажок было делом техники. Телефон осветил крохотный пятачок земли под ногами и носки ботинок. Все остальное тонуло во мраке, и все-таки Макалистер уже победил. Он медленно пошел вперед, считая шаги, пока, перевалив за тысячу, не успокоился окончательно. К тому времени стало ясно, что туннель все время углубляется и немного поворачивает. К сожалению, под землей не было никаких ориентиров, которые позволили бы понять, в какую точку этот путь может привести. Впрочем, рано или поздно это выяснится само собой.

Думать о том, что дорога закончится тупиком, не хотелось.

Генри не следил за временем, но по ощущениям шел по тоннелю никак не меньше получаса. В темноте и тишине, нарушаемой лишь редкими каплями, срывающимися с потолка в лужицы под ногами, время вообще почти никак не ощущалось. Просто перебирал ногами и дышал, отсчитывая вдохи и выдохи.

Два шага – вдох, два шага – выдох.

Тоннель закончился как-то неожиданно. Вдруг исчезла с плеч невыносимая тяжесть земли над головой, лица коснулся прохладный, но свежий, пахнущий солью, воздух. А скоро и подсветка не понадобилась – впереди замаячил отголосок дневного света, оказавшийся выходом из огромной пещеры, в которую Генри попал, выйдя из тесноты подземного хода. Это место поражало, подавляло своей красотой. Острые пики сталактитов свисали с уходящего резко ввысь потолка. С них капал конденсат, собираясь в глубокие озерца между наростами сталагмитов. По скальным стенам прыгали отблески воды, такой неестественно зеленой, что она казалась подернутой тиной. Океан заходил вглубь пещеры, наползая на узкую косу из песка и обломков породы. Вода мягко колыхалась, с тихим плеском ударяясь о сдерживающие ее стены. Не считая стука капель, это был единственный звук здесь.

Но казалось, что кроме Генри в пещере присутствует что-то еще. Что-то…

Он резко обернулся, внезапно ощутив затылком пристальный взгляд. Позади никого не было, но чувство никуда не исчезло, просто рассредоточилось, словно на него смотрели со всех сторон сразу. Спина покрылась потом, ладони взмокли. Мерзкое ощущение длилось всего минуту, но после него Макалистер был обессилен и разбит. На подрагивающих ногах он подошел к воде и наклонился зачерпнуть. И замер.

Со дна на него смотрело мертвое лицо Кутанаги Тору.

История тринадцатая, в которой смерть подходит слишком близко

Вечерним вьюнком

Я в плен захвачен… Недвижно
Стою в забытьи.

(Мацуо Басё)

«Иногда мне кажется, что во мне живут два разных человека. Тот я, которого воспитало правильное японское общество, и я свободный, которого придумал сам. Но я так долго жил между ними двумя, что потерял обоих. Кто я? Какой я? И есть ли на свете человек, который ответит мне на эти вопросы? Мне казалось, что я обрел его, но тут же потерял. Быть может, это мое наказание за нерешительность».

(Из дневников Кимуры Сораты, июль, 2014 г.)

Кутанаги был мертв. Уже какое-то время.