Синтез йоги

Нет такого узкого принципа, такой области ограниченной деятельности, которые можно было бы навязать Кармайогину в качестве правила или сферы его деятельности. Совершенно верно то, что любая работа, маленькая или большая для воображения, мелкого или широкого масштаба, может быть одинаково использована на пути к освобождению или для самодисциплины. Также верно, что после освобождения человек может пребывать в любой сфере жизни и любого вида активности и реализовать там своё существование в Божественном. В зависимости от того, как его направляет Дух, он может оставаться в той сфере, которая присуща ему от рождения и обстоятельств, или порвать эти рамки и продвинуться к неограниченной активности, которая будет подходить его возросшему сознанию и более высокому знанию. Для внешнего взгляда людей внутреннее освобождение может не повлечь за собой видимых изменений в его внешней деятельности; или наоборот внутренняя свобода и бесконечность могут отразиться во внешней динамичной работе, настолько обширной и новой, что всеобщее внимание будет поглощено этой новой силой. Если таково в нём намерение Всевышнего, освободившаяся душа может быть довольна лёгкой и ограниченной активностью в пределах старого человеческого окружения, никоим образом не стремясь изменить ее внешние проявления. Однако, она так же может быть призвана к такой работе, которая не только изменит форму и сферу своей собственной внешней жизни, но создаст новый мир или новый порядок, изменив вокруг себя всё.

* * *

Нас может преследовать постоянная идея о том, что единственной целью освобождения является обеспечить индивидуальную душу свободой от физического возрождения в нестабильной жизни мира. Если эта свобода обеспечена, то для неё уже не существует дальнейшей работы в жизни здесь или где-то ещё, за исключением разве что той, которая требуется для продолжающих существовать потребностей тела, или неизбежной в результате нереализованных последствий прошлых жизней. Это немногое, быстро исчерпывающееся или поглощающееся огнем Йоги, прекратится после того, как освободившаяся душа покинет тело. Цель избежать возрождения, которая давно зафиксирована в индийской ментальности как высшая цель души, заменила собой наслаждение запредельным раем, которое закреплялось в ментальности верующих многими религиями в качестве божественной приманки. В индийской религии также содержался этот более ранний и низший призыв, когда доминирующим кредо являлось грубое внешнее истолкование Ведических гимнов, а дуалисты в более поздней Индии также сохранили его в качестве части их высшего духовного мотива. Безусловно, освобождение от ограничений ума и тела к вечному миру, покою, безмолвию Духа обладает большей привлекательностью, чем предложение рая ментальных радостей или бесконечно продолжающихся физических удовольствий, но и это в конце концов лишь приманка; настойчивая идея усталости ума от мира, уклонения живого существа от риска рождения, играет на струнах слабости и не может служить высшим мотивом. Стремление к личному спасению, как бы высоко по форме оно ни было, является продуктом эго; оно покоится на идее нашей собственной индивидуальности и ее стремлении к личному благу или благополучию, ее страстном желании освободиться от страданий и на ее призыве к уничтожению забот становления, и делает это высшей целью нашего существования. Для полного отказа от этой основы эго необходимо подняться выше стремления к личному спасению. Если мы ищем Божественное, то это должно быть ради Божественного и не для чего иного, потому что это является высшим призывом нашего существа, глубочайшей истиной духа. Поиск освобождения, свободы души, реализации нашего истинного и высшего я, единения с Божественным, оправдан только потому, что это высший закон нашей природы, потому что он является притяжением того, что есть низшего в нас, к более высокому, потому что такова Божественная воля в нас. Это является достаточным оправданием и единственной истинной причиной; все другие мотивы являются наростами, второстепенными или случайными истинами или удобными ловушками, которые душа должна избегать, как только необходимость в них отпадает, и состояние единства со Всевышним и со всеми существами становится нашим нормальным сознанием, и блаженство этого состояния — нашей духовной атмосферой.