Синусоида

Руководство отдаёт команду: "Все достойные - в хор!". То есть, способные петь. Наша оппозиционная задача - продемонстрировать полную неспособность, вплоть до тупости и идиотизма.

Зачисление в хор - после пробы слуха и голоса. Т.е. хормейстер (гражданский человек) просит каждого пропеть ноту или коротенькую мелодию, а мы поём так, чтобы оказаться забракованными. Но эта задача сложная. Иной так взвоет, что у слушателей волосы дыбом подымаются, но, тем не менее, нужное количество участников хора собрано. Теперь уже деваться некуда, поём. Со временем начинает нравиться. Уже поём старательно, с удовольствием и воодушевлением, чувствуем себя причащенными к искусству.

Учили нас и танцам. Даже у меня остались какие-то крохи умения танцевать. Ну, пусть не практически танцевать, этого, пожалуй, уже нет, но употребить такие словечки, как "па-де-грас", "па-де-катр" и подобные, и при этом состроить задумчивое и умное лицо, наверное, смог бы. Если бы, конечно, было кому это сказать.

Преподаватель танцев тоже был гражданский. У него был большущий шарообразный живот, но при этом танцевал он как пушинка, вызывая восхищение даже у тех, кто поначалу рассматривал танцы как занятие, не подходящее для будущих боевых офицеров. На его занятия мы всегда ходили с удовольствием, никогда не пытаясь их срывать или прогуливать.

Ещё пару слов о музыке в Суворовском. Ребята, у которых была божья искра, освоили различные музыкальные инструменты: пианино, аккордеон, гитара. Один из офицеров-преподавателей замечательно играл на пианино. Когда он дежурил, то вместо крика "подъём" нас будил жизнерадостный марш, исполняемый им. Настроение, благодаря ему, оставалось приподнятым на целый день.

А аккордеон? О, аккордеон! В 40-50-х годах как он был популярен! Привезённый из побеждённой Германии, он стал серьёзным конкурентом нашим родным тальянкам и хромкам. Мы, поколение тех годов, тоже заразились им. С музыкой аккордеона, на мой взгляд, наши баян и гармонь сравниться не могут. У нас в роте было человек пять, в совершенстве овладевших этим чудесным инструментом. Как я им завидовал!

Оказавшись на гражданке, срочно накопил 1300 рублей и купил аккордеон-"четвертинку" "Weltmeister". Перламутр, блеск, регистры... Выучил "Коробушку" и "Розамунду". Правда, одной правой, но регистры давил, аккорды выдавал, со стороны запросто можно было принять меня за настоящего мастера. Но недольше пяти минут, т. к., потом мне приходилось так же высокопарно повторять репертуар. На этом моя карьера аккордеониста закончилась, т. к., левая рука так и осталась левой. Пальцы конвульсивно сами дёргались в унисон с правой...

Родилась дочка, аккордеон пошёл на пелёнки и коляску. Но любовь, даже страсть к звучанию аккордеона осталась. Когда слушаю аккордеониста, то ощущаю самую настоящую ностальгию... Не знаю почему, но аккордеон сейчас звучит всё реже... Ян Табачник и тот российский парень, который изредка играет с телеэкрана, аккордеонисты не те, что были в пятидесятых.

К сожалению, на этом и закончился мой музыкальный опыт в жизни, хотя для меня и сейчас ничто не может сравниться с проникновенной музыкой аккордеона. Разве что гитара, которую тоже мы слышим всё реже.

Да, да - аккордеон и гитара.

БАНЯ

Боевой офицер, прошедший всю войну, получает назначение в наше училище на должность офицера-воспитателя. За первые два дня он убеждается в том, что, несмотря на юный возраст кадетов, порядки здесь армейские, требования к дисциплине высокие, т. е., управляемость доверенным коллективом вроде бы вполне реальна.

На третий день (это была пятница) рота следует на помывку, т.е., в баню. Дежурный - наш фронтовик. Баня своя, расположена на территории училища, значит, проблемы следования туда и обратно исключены. Баня для нас - общественное заведение, место, где, как в клубе каких-нибудь лордов, мы общаемся на темы, которые в повседневной жизни обсуждать не принято. Именно здесь мы видим темпы взросления друг друга. Завидуем оволосатившимся акселератам-скороспелкам, добродушно посмеиваемся над отстающими в физиологическом развитии "недоносками", честно делимся крохами приобретённого жизненного опыта. При всём при этом никакого чувства ложной стыдливости - всё естественно, как на нудистском пляже.

Итак, о первом дежурстве фронтовика в кадетской бане. Рота заводится в раздевалку. Суворовцы чинно раздеваются, получают положенный кусочек мыла, мочалку и исчезают в помывочном зале. Кое-кто отрывает с ворота своей гимнастёрки подворотничок и прихватывает его с собой, чтоб простирнуть в процессе помывки.

Через пять минут оттуда доносятся крики - дежурный бросается выяснять в чём дело. Он ещё не знал, что в бане популярна забава - битва мочалками, в которой могут участвовать до двадцати-тридцати человек. Вопли стоят такие, что душа стынет. И при этом множество боевых призывов и восклицаний.