Сирахама

— А вы будете участвовать. — Она не спрашивала, она утверждала. — В этих «Восходящих звездах… как-то там»…

Мне оставалось лишь кивнуть, просчитывая варианты своих дальнейших действий.

Во-первых, странно. Она меня знает, но почему-то связала свое узнавание с косплеем. Догадка была, но граничила с совсем уж бредовой невероятностью…

Во-вторых, похоже, девушка здесь оказалась совершенно случайно. По-хорошему, ее бы проводить до дома надо — до начала квалификационного отбора еще полтора часа, а криминогенная обстановка в «моем любимом Сиднее» такая, что эта красавица и до следующей улицы не дойдет… И хорошо еще будет, если ее просто ограбят! Правда, если она живет на другом конце города, то я рискую пролететь мимо Турнира и не выполнить задание учителей!

— Даша, вы далеко живете?

Нет, никаких планов на эту красавицу у меня не было. Да, безусловно, красива. Да, сексуальна и привлекательна. Но, нет — мой «зверинец» с легкостью перебивал ее неуловимо чужую и, чего уж обманываться, равнодушную в моем отношении красоту.

Разумеется, девушка совсем ни к месту вспомнила о том, какая она красивая и включила кокетство, наивно захлопав глазками:

— Мистер Сирахама, вы ведь не поухаживать за мной решили, нет? Учтите, что про любовника я не шутила. Мне, конечно, все вокруг твердят, что он совсем не ревнивый… Но лично я уверена, что в глубине души он у меня жуткий собственник… Прошу понять меня правильно — внимание столь достойного мужчины, как вы, мне льстит, но я вынуждена соблюдать некоторые нормы… Понимаете?

* * *

— Ах, господин Фуриндзи, вы меня просто спасли! — Заломил ручки Константинус. — В этот раз количество участников просто зашкаливает! Без вас мы ни за что не уложимся в три дня!

— Ну-ну-ну! — Фуриндзи огладил бороду. — В Турнире должны участвовать только достойнейшие! Так что это я считаю своим долгом очистить соревнования от случайных людей!

— Господин Сакаки, господин Апачай! — Константинус простер ручку в «к-светлому-будущему-дорогу-указующем» жесте. — Пожалуйста, приступайте! Приступайте, голубчики!

— Апа-па-а-а!

Радостный Апачай в костюме «ангела любви», сильно вихляя бедрами, направился в зал. Только в этот раз Сигурэ («Тренировка… должна… постоянной… быть…») еще и сделала ему макияж.

— А Кенчи… что? — Мрачно спросил Сакаки, проводив взглядом маленькие белые крылышки.

— Только что покинул здание под ручку с очень красивой русской барышней! — С готовностью отозвался Акисамэ.

— Охальник! Кобе… Легкомысленный мужчина! — Неодобрительно заметил Кэнсэй. — Как он это делает?! Если он рассчитывает, что я таки буду молчать из какой-то там мужской солидарности… Ну, я вам скажу, он ошибается! Как есть ошибается!

— Десять лет назад, когда ты женился в пятнадцатый раз, — Улыбнулся в бороду присутствующий здесь же Джеймс Шиба. — Вся Поднебесная то же самое говорила про тебя… Кстати, твой ученик слабоват — мой вот, к примеру, уже коллектив из шести девушек собрал!

— Ха! — Упер руки в боки Кэнсэй. — Просто пользуется объедками со стола моего ученика!

— Да ты…! — Возмутился Шиба. — А удар ногой с разворота не хочешь?!

— Хо-хо-хо! — Одной лишь интонацией Старейший пресек дальнейшие препирательства. — Сакаки — не откладывай на завтра то, от чего можно умереть со смеху сегодня… хо-хо-хо!

Очень хмурый Сакаки, все-таки допустивший час назад ошибку и проигравший в сто тридцать четвертом раунде «камни-ножницы-бумага», рыкнув, резко развернулся к выходу.

Края его коротенькой юбочки взметнулись диском, «засветив» спортивные трусы-боксеры на тумбообразных ногах. Накладные косички свистнули над головой ехидно улыбающегося Акисамэ, который, разумеется, ловко пригнулся. Ловко крутанув в пальцах пластмассовую волшебную палочку на манер ножа-бабочки, Сакаки буркнул, уже спускаясь по лестнице:

— Ща я вам принесу справедливость-на! По всей морде лица-на!

И — очень-очень тихо:

— Только бы Кенчи раньше не вернулся… Только бы Кенчи раньше не вернулся… Во имя Луны!

Из зала уже раздавались первые панические крики ужаса, прерываемые звонким: «Любовь, а не апа-па-война!», «Лав энд пис! Апа-па-а-а!», «Никто не уйти Апачай без много-много любовь!»

— Кэнсэй… фотик… взяла. — На лестнице на миг мелькнул длинный черный хвост с алой лентой. — Ушла. Расценки мои… знаешь…

Кэнсэй горестно вздохнул, посмотрев на опустевшие руки.

Константинус тоже вздохнул:

— Так и не показалась… а я так хотел увидеть знаменитого Мастера Оружия Редзинпаку! Я уже четыре плаката собрал с «Токийской женщиной-кошкой»!

* * *

Даша, осторожно опираясь на мой локоть, следовала рядом. Жила она недалеко. Точнее, не жила, а снимала гостиничный номер. И я даже удивляться не стал, когда мы вышли к той гостинице, в которой остановился я. А чего удивляться-то? Рояль, он и в Австралии рояль.

Хулиганы не встретились. Чем Даша и воспользовалась, пытаясь меня разговорить. Не критично — я уже кое-что для себя решил и отговаривался, используя знания сюжета, прикидываясь валенком и подменяя реальные события фантазией автора «Сильнейшего ученика…»