Сирень из прошлого (СИ)

Но шли дни, и ощущение, что всё это — любимые Майкл с Джоном, новые впечатления, познание этого мира — иллюзия, сон, медленно покидало её. Хотелось бы, конечно, забыть всё окончательно, но это не может быть возможным. Ей часто снились кошмары, не отличающиеся особой оригинальностью. И каждый раз, видя во сне своё заключение, становилось тягостно на душе.

Нельзя было сказать, что Венди, будучи девушкой старого поколения, сразу привыкла к нынешнему обществу. Все эти разнообразные технологии, новые привычки людей, особый лексикон у молодёжи, потеря сдержанности у многих здесь и странная, слишком открытая одежда не вызывали у неё симпатию. Помнится, отчаянному Майклу пришлось сильно постараться, чтобы заставить девушку носить обтягивающие брюки. Гораздо труднее было с шортами — их она вообще поначалу приняла за пижаму, в которой не прилично появляться на людях. А если говорить о телефонах, радио, телевизорах и, тем более, компьютерах — это пугало бедную Дарлинг, и около двух недель она сторонилась всех этих приборов. Только потом пришлось побороть себя ради собственного же блага.

Мог ли кто-то понять, как ей давалось с огромным трудом привыкание к этой жизни? Скорее всего, вряд ли. Майкл с Джоном не сидели в клетке столько лет на острове, где время остановилось. Пару раз они возвращались к родителям, тщательно скрывая от них, чем занимаются на досуге. Никому, никому из её знакомых не приходилось остановиться во взрослении. Никому, кроме него.

Питер Пэн… Удастся ли ей когда-нибудь спокойно произносить его имя?

Она помнит его. Помнит каждый их разговор с ним, пусть обычно слишком короткий и зловещий, чтобы он походил на дружелюбную беседу. С самого первого дня, после того, как Пэн сбежал, Дарлинг шарахалась от каждого прохожего, одетого во что-то зелёное. Теперь она ненавидела этот цвет, будучи раньше её любимым, тогда, до того, как всё случилось. Хотя, что лукавить? Даже сейчас, находясь в одиночестве, на неё часто находит чувство, что за ней кто-то следит. Обычно это быстро проходит, стоит Венди убедить себя, что ему не будет от неё никакой пользы, что он, возможно, уже и не в этом мире, даже вернулся на свой остров. Уж Пэн точно не станет прохлаждаться здесь целый год, за такой большой срок он с лёгкостью найдёт для себя новые цели и добьётся старых. Это Дарлинг знала почти наверняка.

Всё это время она жила с братьями в Бостоне, иногда наведываясь в практически вторую столицу Америки, чтобы быстрее освоиться. Ведь, как известно, Нью-Йорк — это один из самых шумных и многолюдных городов. Майклу нравилось бывать здесь, ощущать, видеть всю эту энергию, наполнившую это место. Джон предпочёл оставаться в стороне и не принимать ни взглядов Венди, ни старшего брата.

Около месяца Венди вообще не решалась заговорить с ними о родителях и о доме. Она слишком боялась услышать правду, потому что подсознательно уже догадывалась о том, что они ей ответят. Потом же мысли об этом сами собой скрылись в глубинах её сознания, стоило только ей пойти в школу. Братья, на самом деле, не настаивали на этом, считая, что, прожив больше ста лет в одном возрасте, не обязательно возвращаться в давно забытое детство. Но забытое ли?..

Однако Венди настояла на том, чтобы закончить обучение, как полагается. Пришлось не обращать внимания на их бесконечные предупреждения о том, что сейчас изучают всё не так, как раньше, правила совершенно иные и прочие подобные вещи, под конец уже раздражавшие её.

Да, современная школа действительно очень отличалась от той, в которой училась она много-много лет назад. Однако цель пребывания учеников там ничуть не изменилась — знания и, пожалуй, умение выживать в обществе. Дарлинг была заранее готова к неожиданной нагрузке, как в моральном плане, так и в физическом.

И, наконец, однажды, во время совместного ужина, когда оба весело болтали, делясь впечатлениями после просмотра нового вышедшего фильма, девушка неожиданно выпалила:

— Я хочу поехать домой.

— И вот, когда тот крутой чувак чуть было, чуть было не упал в пропасть, я подумал… Что? — слова сестры сбили Майкла с мысли, и он слегка нахмурился, пытаясь решить, продолжить дальше то, что он хотел сказать, или осмыслить её слова. Будучи на эмоциях, парню не нравилось, когда кто-то резко обрывает его. Это было в его характере, благодаря многим годам, тоже проведённым с Пэном и другими Потерянными мальчиками.

Но, прежде чем Майкл успел что-то сказать, Джон, умеющий подходить к каждой ситуации с умом, поинтересовался, поправив очки в чёрной оправе:

— Домой? Ты имеешь в виду Лондон?

— Да, — голос почти не дрожал, хотя по телу пробежала неприятная дрожь, свидетельствующая о её волнении.

— Но зачем? — успев остынуть, Майкл с недоумением взглянул на неё. — Родители уже давно умерли, а дом…

Ему пришлось замолчать под предупреждающим взглядом другого Дарлинга. Венди отчаянно ловила каждое его слово, и, не стерпев, решила раскрыть все карты:

— Он ведь сохранился? — теперь уже было почти невозможно утаить ту надежду, что проскользнула в её тоне. Надежду на положительный ответ.