Сирена

– Да пойми ты, что не мне нужно это знать, а это для тебя самого необходимо! Я буду действовать в твою пользу со своей стороны, ты будешь следить со своей; и вот для того, чтобы сообразовать наши действия и не расходиться, я должен знать ежедневно, как идет у тебя дело, чтобы давать тебе в случае нужды необходимые наставления, а когда наступит пора, мы нанесем окончательный удар.

– Теперь я понимаю: значит, вы и взаправду хотите помочь мне.

– Ну да, и сомневаться тебе в этом нет причины. Ты постарался сделать против нас проступок, подслушать нас или подсмотреть, за это был посажен в погреб, из которого тебя все равно выпустили бы на днях. Отсидев в погребе, ты искупил свой проступок и достаточно почувствовал, я думаю, нашу силу; теперь мы ничего против тебя не имеем и хотим сделать тебе добро, поступая по-христиански, то есть платя добром за зло.

– Но ведь я не хотел сделать вам зло, Боже сохрани!

– Все равно, я выражаюсь только, так сказать, фигурально.

– Но вы искренне поступаете по-христиански, если желаете оказать помощь бедному человеку.

Грубер смиренно воскликнул:

– Таков наш долг, Станислав. Иди же с миром и поступай, как тебе приказано!

Станислав, вполне убежденный и растроганный ласковой добротой к нему патера Грубера, счел необходимым в этот момент всхлипнуть и опустился на одно колено.

– Благословите же меня, святой отец, на благое дело!

Грубер поднял глаза к потолку и благословил Станислава.

Тот всхлипнул еще раз и удалился.

– Вы не думаете, – заговорил управляющий, оставшись вдвоем с Грубером, – что этот человек слишком глуп, чтобы исполнить как следует ваше приказание?

– Когда глупостью руководит разум, она перестает быть таковой! – уверенно произнес патер.

– Но он может сделать какой-нибудь промах и испортит дело неосмотрительным поступком.

– Я за ним буду присматривать сам. Ну, а теперь пойдемте к маркизу, мне еще предстоит длинный разговор с ним, – и патер поднялся, чтобы направиться в комнату маркиза.

Елчанинов знал теперь не только то, зачем он пришел сюда, то есть что маркиз цел и что ему еще лучше, чем вчера, но гораздо больше.

Он не раскаивался, что решился снова побывать в подземном ходе иезуитского дома. Ему посчастливилось получить тут сведения, весьма важные для него самого.

Итак, к нему приставили шпиона, и этот шпион будет следить за ним.

«Ловко они устраивают свои дела, – думал Елчанинов, осторожно спускаясь с лестницы, – ловко окрутили они этого дурака Станислава! Ну, да авось! Как-нибудь при его же помощи мы одурачим их, в свою очередь!»

Машинально сосчитав в темноте ступеньки лестницы, число которых было ему уже известно, Елчанинов, освоившись уже с подземным ходом, который он считал почему-то даже своим, повернул налево, зная, что тут будет поворот.

Он так далек был от мысли о какой-нибудь опасности, что сделал это вполне беспечно, уверенный, что сейчас минует подземелье и очутится на улице. И только, завернув за угол, он растопырил руки, чтобы нащупать стены, как его рука вместо камня толкнулась в кого-то живого, и этот живой вдруг кинулся на него в темноте и столкнул.

Елчанинов упал навзничь, не выдержав неожиданного толчка.

На него навалились, против него в узком, темном пространстве хода боролись двое, его связали, завязали ему рот и глаза и понесли.

В этом доме, как оказалось, стены не только слышали, но и нападали.

ГЛАВА XXVII

Варгин проснулся вскоре после ухода Елчанинова; он открыл глаза и удивленно обвел ими вокруг, пораженный незнакомой обстановкой комнаты, в которой лежал.

Ему показалось, что он продолжает еще грезить и что видит все не наяву, а во сне. У его кровати, в ногах, сидел карлик, но вдруг этот карлик заговорил, и Варгин услышал его голос вполне реально: карлик не был сновидением, а оказался живым существом.

– Вам молочка испить миндального? – спросил он, а затем соскочил со стула и подал Варгину питье.

Тот с наслаждением большими глотками выпил целый стакан, и никогда ему миндальное молоко не казалось так вкусно, как в этот момент.

– Что со мной?.. Где я?.. – стал спрашивать Варгин.

Карлик объяснил ему все очень ясно и толково.

– Так за мной ухаживала сама леди Гариссон? – проговорил Варгин, выслушав его рассказ.

– И она обещала, что приедет еще сегодня вечером! – успокоил его Максим Ионыч.

– Как хорошо! – мечтательно произнес Варгин, закинул руки за голову и стал смотреть вверх.

Ему было действительно очень хорошо: ни боли нигде, ни тяжести в голове он не ощущал, чувствовалась только небольшая слабость во всем теле, но и она была приятна.

Варгин долго молчал, наслаждаясь покоем возвратившейся к нему жизни, и наконец снова спросил:

– А где же Елчанинов? Он тоже придет?

Карлик сказал, что и Елчанинов придет, что он пошел по делу и скоро вернется.

– Да вот, не они ли? – прислушался он. – Наверху на лестнице, кажется, хлопнула дверь.

Дверь наверху действительно хлопнула, и по лестнице спустились; но это был не Елчанинов, а леди Гариссон.