Сирена 2

– Очень рада, Ильмира, – сухо ответила Лима, взглядом прокладывая себе путь к приоткрытому окну, которое находилось в пока еще безопасной отдаленности от братьев, сужавших круг с разных сторон зала, – что тебя это веселит. Но я была бы гораздо более благодарна, если бы ты просто стояла бы здесь молча, всем своим видом показывая, что ты понятия не имеешь, куда я делась.

Прежде, чем Ильмира успела ответить, Лима бросила пустой бокал прямо на пол и ловко нырнула в толпу танцующих, уверенно и, главное, быстро продвигаясь к спасительному окну.

Возможно, месяца три назад она была бы в восторге от того, что закадрила двух братьев, но на момент позорного бегства через окно восторга она не испытывала. Впрочем, стыда тоже, ведь ничего плохого не было в том, что она в преддверии нового этапа жизни не хотела буквально оказаться между двух огней.

К тому же ей просто жизненно необходимо было оказаться в тишине и, отбросив, наверное, совершенно необоснованную ярость, решить для себя, чего она на самом деле хочет. А точнее, кого.

Ночь, проведенная с Даниэлем, была прекрасной и пробудила в ней новые чувства, и они были совсем не похожи на те, что она испытывала к Алексу, но все же его появление на выпускном всколыхнуло и их, видимо, не совсем забытых и совсем не пережитых.

На полпути к озеру Лима остановилась и, передумав прятаться в столь очевидном месте, свернула к лесу, благоухавшему прошедшим накануне дождем.

Как ни странно, но происшествие с Ро не осквернило для нее сарай и Лима не без удовольствия от царившей в нем тишины вошла в него, прикрыв за собой дверь. Она закрыла глаза, погружаясь в собственные умиротворенные сараем и тишиной мысли.

– Так и знал, что ты пойдешь сюда.

Вибрации голоса мгновенно проникли под кожу, вызывая жгучее покалывание вспышнушего возбуждения, смешанного со страхом.

Алекс знал ее куда лучше, чем Даниэль, и если последний пошел бы к озеру, то Алекс не тратил время и сразу отправился в сарай, связывающий их обоих очень многими воспоминаниями.

Усилием воли Лима подавила рвущиеся наружу чувства и, повернувшись к нему, окинула его прохладным взглядом.

– Давно? – не менее прохладным, чем взгляд, голосом спросила она.

– Два дня назад, – ответил он, догадавшись, что она имеет в виду. – Я сразу же выехал сюда. – Алекс сделал шаг к ней. – Надеялся застать тебя здесь.

– Зачем? – отступив на шаг, спросила она, всем своим видом показывая, что теплый прием будет оказан ему только в его фантазиях.

– Я соскучился, детка. – Он сделал еще один шаг, более широкий. – А ты скучала?

– Скучала, – ответила она, отбрасывая за спину волосы, – но после четвертого не состоявшегося свидания и десятого вернувшегося не прочитанным письма, стала жить дальше.

– Слышал я, как ты жила, трахаясь с половиной академии. – Усмехнувшись, Алекс вытащил руки из карманов брюк и сделал еще один широкий шаг.

– Тебя дезинформировали, – с вызовом бросила Лима. – Я трахала почти всю академию. – "Включая твоего брата" про себя добавила она, не забывая отступать.

– Ты стала дерзкой, – заметил он, хищно облизнув губы. – Мне нравится.

– Зато ты совсем не изменился, – фыркнула она.

Алекс, как никогда напоминавший голодного зверя, остановился и, очень медленно сняв пиджак, бросил его на землю.

– Иди сюда      . – Голос его заискрил опасными нотками, вибрируя на грани рычания. Сердцебиение ее ускорилось, ладони вспотели, но она не сдвинулась с места.– Не провоцируй меня, детка. Ради тебя я сел в тюрьму и, если ты не подойдешь, я сожгу это место дотла.

– Это был твой выбор, – твердо ответила Лима, – а на это место, – она насмешливо обвела взглядом убогий сарай, – мне плевать. – Отбросив волосы за спину, она вздернула подбородок. – Все кончено, Алекс. Ты сам так решил, когда начал меня игнорировать.

Алекс рывком преодолел расстояние между ними. Серо-голубые глаза, в которых никогда не вспыхивал огонь, острым взглядом скользнули по ней, нежная, как солнце, улыбка на его лице застыла, как лед, и руки, прикосновения которых всегда были теплыми и приятными, грубо схватили ее.

Вот он – настоящий Алекс! Думали, он само благородство? Герой? Настоящий мужчина? Детишки, вы глубоко заблуждались!

Под настроение он мог быть кем угодно: и благородным, и героем, и настоящим мужчиной. Но каким он точно не мог быть, так это терпеливым, и, как самый настоящий огненный подонок, каким он по сути и был, он никогда не ждал подходящего момента, чтобы взять то, что хотел, а всегда брал сразу и очень жестко.

Он развернул ее к себе спиной и надавил рукой между лопаток, чтобы чуть прогнуть. Послышался треск ткани, звук расстегивания ширинки и раскаленный, твердый член насильно вошел в нее.

Лима вскрикнула от боли.

– Мне больно, скотина! Отвали!

Она попыталась вырваться, но Алекс держал ее крепко, а член его все болезненнее прорывался внутрь.

– Сама напросилась, – хрипло выдохнул он ей на ухо.

Возбуждение рокотало в нем, подпитываясь сопротивлением ее тела.

– Алекс! – простонала она.