Сирена в котелке

Пан Печенка слушал и дополнял воспоминания разными подробностями, которые выветрились у меня из памяти. Писали тогда, например, о завещании Гитлера, которое он огласил за несколько дней до войны. В случае смерти фюрера власть в третьем рейхе должна была, согласно завещанию, последовательно переходить в руки Геринга, Геббельса, Гесса, Гиммлера и т. д.

А излагал я это завещание такими словами:

«Если я загнусь, то взойдет на мое место толстобрюхий охотник, а ежели охотник даст дуба, эту должность займет хромоногий брехун, когда хромоногого холера возьмет, вы будете слушаться Рудольфа-психа, под ежа подстриженного, а если…» и так далее.

Заместителей Гитлер назначил что-то около тридцати. А когда однажды в каком-то моем фельетоне промелькнула мысль, что гитлеровское приветствие с выброшенной перед собой рукой означает: «до сих пор масляной краской, а выше клеевой», меня вызвал к себе главный редактор «Красного курьера»^[12], в котором эти фельетоны появлялись, и сказал:

— Дорогой коллега, вам следует несколько сдержаннее писать о Гитлере. Маляр он или не маляр, а все же глава государства.

— Глава или не глава, для нас он комнатный маляр, у которого в голове не все винтики в порядке, — ответил я от имени своего пана Печенки.

Но маляр оказался не очень комнатный^[13]. И натерпелись же мы от него, когда разразилась война!

К сожалению, эти фельетоны были развеяны по свету порывистыми ветрами и детально их не помнит даже мой герой — Пан Печенка.

Зато отчетливо сохранились у него в памяти его сентябрьские приключения в роли «коменданта ворот» во время пробной воздушной тревоги.

— Заметил я, что в одной квартире на третьем этаже свет горит. И так сильно, что уже по радио начали нашему дому предупреждение делать. Я, само собой разумеется, разнервничался, взял с собою дворника и побежал наверх. Вбегаем мы в квартиру и видим, что какой-то тип лежит в постели, сияет лампа в сто свечей, а он читает газету.

— Почему, уважаемый, свет не гасите? — спрашиваю я вежливо.

А он отвечает, что ему это не правится. Тогда я его еще раз спросил, погасит он свет или нет, и только после этого швырнул чубуком в люстру. Сразу стало темно, и я тут же смог убедиться, что в этой квартире все окна были, согласно предписанию, заклеены тройным слоем черной бумаги. Оказывается, я ошибся, правда не очень, только на одну дверь, по все же неприятно.

Я хотел перед этим жильцом извиниться, по услышав, что он поднимается с кровати, дал поскорее ходу. Дворник за мной, но по ошибке вместо двери в потемках заскочил в чулан. Я услышал, как он там бушует, какие-то банки с полок летят и разлетаются вдребезги. Я бросился к нему на помощь, вытащил его оттуда, и мы бы успели удрать, но дворник угодил лбом о косяк и упал как подкошенный. Жилец на него, а я рванул пниз.

Что было дальше, заплатил ли я за лампочку и маринады, да простит меня бог, я уже не помню. Знаю только, что все кончилось хорошо. На чубатом маляре и его приближенных давно цветочки растут, один лишь Рудольф-псих сидит в пожизненном заключении. Ну а в таком разе почему бы нам не обмыть эту концовку?

Пан метр, пожалуйста, четвертинку в память о четвертушке!..

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1964

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀ Чудес не бывает ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Геню уже несколько дней дома не найдешь. Или у парикмахера сидит, вечную завивку и маникюр себе делает, либо в очереди за корейкой фигурирует, либо на примерке у портнихи.

Шикует она так из-за этого двадцатилетия. Платье себе шьет в народных рисунках, но, по-моему, немного коротковатое. Я это увидел, когда она взяла меня на примерку, и говорю:

— Генюха, тут выходит какое-то недоразумение или так называемое кво вадис^[14]. Это не тебе двадцать лет исполняется, а нашей Народной Польше.

Но она не дала мне закончить и сказала, что так модно, а она должна соответствовать этому редкому торжеству, так как хочет принять участие в параде и увидеть наших уланов на белых конях со знаменами и оркестром.

Я ей объясняю, что в наше время уланы ездят не на конях, а в автомобилях, и вообще весь парад будет выглядеть иначе, потому что и пехота теперь ездит в грузовиках, а вся армия, как нам сообщает пресса, вооружена современными ракетами, радиолокаторами и прочими приспособлениями, основанными на достижениях электроники и телевидения.

Но она мне ответила, что уланы могут быть даже электрифицированы и ездить на локаторных телевизорах, она все равно пойдет на парад, чтобы бросить несколько цветков нашим парням.

Кроме того, ей непременно надо быть и на открытии памятника на Театральной площади и собственными глазами убедиться в его красоте, потому что Скублинская мелет чепуху, будто Ника рябая и лежит на чересчур низком пьедестале^[15].