Сирена в котелке

— Памятник как памятник, — заметил я. — и другого уже не будет. По-моему, он очень хороший и должен нам нравиться. Мы должны благодарить бога, что именно этот проект был выбран в последнюю минуту, потому что это мог оказаться совсем современный памятник в виде кочерги или так называемого символа, торчащего на высоком столбе. С нынешними скульпторами такое часто бывает…

А так все же форменная женщина с саблей в руке, вроде Сирены, вполне в варшавском стиле.

Вся Варшава собирается на Театральную площадь, чтобы приветствовать новый памятник. Уже который день все мы живем этим праздником. На улицах полно молодежи, которая слетелась не только со всей Польши, но и с самых дальних стран. Слышатся разные языки: парле Франсе, гуд виски, очи черные и тому подобное.

— А сколько их сидит под Варшавой в молодежных лагерях, сосчитать невозможно. Когда все это выйдет двадцать второго числа на улицы, вид будет дай бог! Лицом в грязь не ударим.

А пока что на фабриках, в учреждениях, в конторах идут собрания по этому случаю. Спервоначалу речи, потом выступления артистов эстрады, а под конец так называемая стопка вина в сопровождении тортов и десертных пирожных.

Но и за стопкой говорят только о годовщине. На одной такой стопке в клубе строителей произошел редкий случай. Когда один оратор предложил тост за здоровье трудящихся и сказал: «Чудес не бывает, с потолка к нам ничего не упадет, мы всё должны добыть своими собственными руками…», в этот момент в потолке появляется дыра и на середину стола в самый большой торт падает сверху какой-то тип в черном приличном костюме и при медали.

Ничего ни ему, ни кому другому не сделалось, только все были обрызганы шоколадным кремом.

Когда личность, упавшая с потолка, слезла со стола, оказалось, что это участник собрания, который, не зная расположения комнат, поднялся этажом выше в поисках так называемого туалета и провалился в дыру в полу. Туалет был на ремонте и отверстие временно заклеили бумагой, правда толстой, чуть ли не бристольским картоном.

Из этого мы видим, что оратор был отчасти прав. С потолка может упасть самое большее заблудившийся тип. Все остальное мы должны сделать собственными руками и придумать собственными головами, если хотим так же радостно, весело и приятно праздновать следующее двадцатилетие.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1964

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀ Приятель живет в небоскребе ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Иному человеку никаким способом не угодить! Ты его медом мажь, сахаром посыпай, а он все свое. Ропщет и ропщет.

Именно это происходит с новыми жильцами наших варшавских небоскребов. Вот, например, в одном таком доме живет мои приятель, некий Фпалек. Живет высоко-высоко, на райке, на десятом этаже.

Тут пан Печурка концом своей знаменитой бамбуковой трости показал на последний этаж красивого дома, перед которым мы остановились, осматривая новое строительство его «родового» района — Праги^[16].

— Видишь, это его кальсоны висят на балконе, потому что чердаки для сушки белья в новых домах не предусмотрены. Соответствующие помещения устроены в подвале. Но ни один настоящий варшавянин ни большой стирки, ни даже рядовой постирушки в подвале сушить не станет. Для него это унизительно. Пожалуй, тут Фиалек прав, что капризничает. Но он крутит носом по любому поводу. Десятый этаж для него, видите ли, высок. Действительно, если человеку не везет, так уж не везет. В старой квартире в Грохове, Рыбная, 4, он жил в полуподвале, а тут сразу на десятый этаж. Не легко привыкнуть, чересчур высоко сразу жизненный уровень поднялся. Но зато какой вид, какой воздух, ну и две комнаты с кухней, а раньше имел одну, тесную дыру. И, несмотря на это, он кривится, что, дескать, не может видами любоваться, потому что ему мешают одышка и колотье в боку.

— Не понимаю, какую это имеет связь одно с другим? Может, твой приятель просто боится высоты?

— Ничего, он не боится, балкон построен с высокими перилами. Просто человек устает.

— Из-за чего?

— Попробуй взобраться на десятый этаж, посмотрим, как у тебя заколет в боку, пожалуй, не захочешь после этого любоваться видами Варшавы с птичьего полета.

— То есть как взбираться? Пешком? Разве тут нет лифтов?

— Лифты ходят, только не ежедневно. Очень часто портятся, и тогда мой дружок чешет на вершину своего небоскреба пешком. Из-за этого лифта он и с тещей расплевался. Как женщина старой даты, теща ни за какие коврижки не согласна пользоваться этим приспособлением, потому что ждет от него всяких неприятностей. И действительно, стоило ей впервые в жизни воспользоваться лифтом, как она тут же сломала себе ключицу.

— Что-нибудь случилось? Лифт неожиданно тронулся?

— Нет, просто Фиалек хотел мамусю силой к лифту приучить. Всей семьей ее впихивали и в конце концов сломали ключицу. Теща поклялась в костеле, что больше никогда не войдет в лифт.

— Как же теперь? Она совсем не выходит из дому?

— Раз в месяц выходит, а когда возвращается, находится в пути три дня. Ночует на третьем и седьмом этаже, у соседей, они тоже переселены с Рыбной улицы. Но больше всего жалуется Фиалек на насморк.