Сиреневый черный. Тетралогия.

— Занятно ему, — хмуро проворчал Фредрик, — посмотрю я, как ты будешь веселиться, лежа рядом с этим «псом», когда придут Заклинатели Лезвий. Там уж нам всем на пузе поваляться придется.

— Эй! Я тут еще одну кольчугу нашел, не совсем дырявую и щит неплохой, — вмешался в разговор бродивший рядом Шагрэй…

Они сидели на старом бранном поле, что находилось в небольшой лощине за общиной. Когда-то давно там сошлись армии Короля и одного из апарских князей. Битва вышла кровопролитная и беспощадная — говорят, почти все воины в ней погибли, а стороны так и не уладили своих разногласий. Молодые некроманты из общины частенько наведывались сюда, чтобы попробовать свои силы, поднимая ветхую, иссушенную ветрами и солнцем нежить, а иногда, чтобы просто посидеть и полюбоваться на закат.

Таша явилась туда, чтобы подальше от любопытных глаз исполнить подсказанную Фредриком задумку — научить мертвых псиглавцев ложиться на землю по команде. Остаться в одиночестве не вышло: сперва на бранное поле явился Шагрэй и вызвался подыскать мертвякам сносный доспех и какое-нибудь оружие, а потом явились и Криспэлл с Фредриком, чтобы просто так поглазеть на ташины тренировки. Понаблюдав с полчаса, как покладисто укладываются на землю мертвяки, рыжий Ученик счел это очень забавным и теперь упрашивал Ташу свистнуть в самый неподходящий момент, чтобы вдоволь похохотать над плюхающимся на землю псиглавцем.

Нежить, всех троих, решено было назвать Яку, Эку и Эби. Как сказал Шагрэй, на апарском это значило «разящий», «смелый» и «сильный». Однако Криспэлл, немного знакомый с языком восточной державы, тут же заподозрил подвох.

— Послушай-ка, Шагрэй, ведь «разящий» на твоем языке произносится несколько иначе, а Яку… ты ведь так обычно на меня ругаешься?

— Точно, — приподняв бровь, резюмировал Фредрик, — потому что это значит «болван».

Получив в свою сторону три недоумевающих взгляда, апарец наконец-то сознался:

— Просто этот Яку укусил меня за палец.

— Так нечего было к нему лезть, — назидательно заявил Фредрик, а Криспэлл тут же принялся дознаваться до истины:

— А зачем ты вообще его трогал? Не твой ведь мертвяк?

— Хотел проверить, смогу ли перетянуть его своей силой, — честно признался апарец, за что тут же получил град возмущений со стороны товарищей:

— Мертвяка чужого вздумал спереть?

— Так со своими не поступают!

Пока Криспэлл и Фредрик негодовали, а бедный Шагрэй пытался оправдаться тем, что просто хотел проверить, насколько привязан мертвяк, поднятый без магической силы, к своему некроманту, за спинами галдящей молодежи возник высокий силуэт.

— Что расшумелись? — низкий суровый голос заставил присутствующих мгновенно замолчать. — Нечего тут шастать, королевские ищейки уже рядом, того и гляди под самые стены встанут, а вы орете, как гусиное стадо. А ну, марш обратно на скалы…

Ученики послушались, спорить с Лункасом Рысьим Глазом не рискнул никто. Этот высокий, мрачный некромант вызывал у парней уважение, а Таша его откровенно побаивалась, ведь глаза его были по-кошачьи быстрыми и зелеными, движения стремительными, а голос басовитым и строгим. К тому же Лункас всегда хмурился, говорил резко, а на Ташу смотрел с пренебрежительным сомнением. По сравнению с ним огромный Кагира казался сговорчивым и мирным, понимающим, мягким и почти родным…

Прав был Лункас: любопытство любопытством, озорство озорством, учение ученьем, но огненное зарево в последние ночи мелькало совсем рядом, в тиши слышались военные барабаны, а быстрые ветра приносили порой отчетливые звуки конского ржания и людской речи. Охотники не скрывались, наоборот, подступая со всех сторон прямо давали понять — пути на свободу нет.

Фредрик первый поднялся и покорно побрел за Учителем. Таша шла последней и, оказавшись в убежище, к костру, как все, не пошла. Она поспешила в келью, где ее уже ждал Кагира. Мертвяки дружно протиснулись следом и застыли у входа, заполнив все пространство небольшого помещения.

— Я хотел поговорить с тобой, дитя, — голос Кагиры звучал непривычно, в нем отчетливо пробивались ноты тревоги.

— О чем, Учитель? — тут же разволновалась Таша, да и как тут не заволнуешься — раньше Кагира являл собой абсолют покоя, и уж если даже он взволнован, то причина должна быть крайне серьезной.

— Хотел спросить твоего совета…

Тут Таша совсем растерялась. Где это видано, чтобы Учителя просили совета у своих Учеников? Да и что она может вообще посоветовать Кагире, такому умному и… древнему…

— Моего? — переспросила девушка в надежде, что ослышалась.

— Большая битва грядет, и ты, дитя, должна принять решение: останемся ли мы в общине, или уйдем.

— Но ведь уйти нельзя? Охотники нас окружили, разве нет?

— Я знаю много тайных троп, — страшные зубы оскалились в довольной улыбке, — таких, которые ни одному охотнику не отыскать.

— Значит, все некроманты могут выбраться из окружения?

— Не все, дитя — всех не вывести тайно, а многие сами не захотят уйти. Мы пойдем вдвоем, как прежде, ты и я. Подумай, дитя, и прими решение!