Сиреневый черный. Тетралогия

– А оно настанет, – сказала нелюбимая дочь Короля уверенно и громко, – уже настало. Я не хочу, чтобы карта, скрытая в венах и татуировках моей руки, досталась врагам. Я не знаю истинной цены и назначения ликийского ключа, но предыдущая хозяйка города хранила его тайну всю свою жизнь, ровно, как и поколения ее предшественниц, – выпалив вышесказанное яростно и вдохновенно, Лэйла помолчала несколько секунд и устало спросила. – Я уже давно не та маленькая девочка, которой вы читали сказки перед сном, не пытайтесь оградить меня от реальности пустыми словами. Я знаю, что за ключом придут, я это чувствую. Взяв в руки власть над Ликией, я сама стала этим городом и отныне вижу гораздо больше того, что подвластно глазу.

Лэйла замолчала. Молчал и Моруэл. В шкафу, прижимаясь друг к дружке, задержали дыхание Таша и Тама. Эти несколько безмолвных минут показались Таше вечностью. Она с ужасом думала о том, что не хочет слышать подобных разговоров и становиться свидетелем чьих-то тайн. Прислушиваясь к темноте, девушка молила Центру, чтобы беседа колдуна и городской хозяйки на этом закончилась, но грозный пророк Великого Централа не привык размениваться по мелочам.

– Кроме вас никто не знает о карте и ключе, – произнес, наконец, старый волшебник.

– Только вы, и ни одна живая душа более…

– Ошибаетесь, – добавил, вдруг, Моруэл, и девушки сжались от страха, предчувствуя разоблачение, – выходите, незваные гостьи, – грянуло снаружи.

Пришлось выбраться, скрываться далее было глупо.

Глядя на перепуганных, красных от стыда подруг, Лэйла помрачнела и взгляд ее наполнился глубокой печалью.

– Как вы оказались здесь? – спросила она, наконец.

– Хотели одолжить у фрейлин платье для бала, госпожа, – честно призналась Тама, понимая, что вранье только усугубит их вину.

– Как глупо… – вздохнула городская хозяйка, и взгляд ее стал совершенно отрешенным, словно вместо девушек перед глазами оказалось лишь пустое место.

– Что с нами будет? Вы накажите нас? – волнуясь, поинтересовалась Тама, Таша в тот момент вообще не могла произнести ни слова.

Лэйла не ответила, помолчав, кивнула на резную дверь в конце комнаты, добавляя:

– Возьмите любые платья, какие вам понравятся, и забудьте о том, что услышали.

Присев в неуклюжих, поспешных реверансах, девушки метнулись в указанном направлении и, лихорадочно похватав с вешалок первые попавшиеся наряды, бросились прочь из роковой комнаты.

Уже в коридоре, глядя на белую от ужаса Ташу, Тама задорно рассмеялась:

– Да не переживай ты так! Чего только не бывает во дворце – здесь полным-полно всяких сплетен и тайн. Главное, что не влетело, а до остального нам дела нет.

      Таша промолчала, хоть и не разделила спокойствия и беззаботности подруги…

Оставшись наедине с чернокнижником, Лэйла погрузилась в мысли. Ее красивое лицо отметила печать тяжелой думы. Заметив это, Моруэл произнес:

– Все верно, госпожа, не тревожьтесь, все верно. Такова воля судьбы…

Нарбелия не прогадала, рассчитывая отыскать отца в рабочем кабинете. Как и прежде пару часов перед сном он предпочитал проводить в одиночестве. В такие минуты компанию ему составляли бокал старинного вина и любимая такса, спящая у ног на медвежьей шкуре.

Принцесса вошла без стука, огляделась по сторонам, словно боясь, что ненавистная драконша уже успела пробраться в обитель отца и что-то в ней поменять. Пока все оставалось на месте: Красный мрамор стен, колонны по углам, увитые резьбой в виде плющевых листьев, огромная люстра на сотню свечей, которую никто никогда не зажигал: отец всегда пользовался настольными подсвечниками, поэтому в кабинете царил уютный полумрак.

Спящая такса даже не подняла головы, Нарбелия ее знала с детства. Скользнув взглядам по высоким стеллажам из черного дерева, заполненным свитками, книгами, шкатулками, девушка подошла к массивному столу, украшенному по краю золотой чеканкой. Король поднял голову, оторвавшись от большой книги в кожаном переплете:

– Дочь моя, что привело тебя сюда в столь поздний час?

– Тревоги, отец, невыносимые тревоги о твоей судьбе и судьбе Королевства, – произнесла принцесса как можно более вкрадчиво и ласково.

– Не беспокойся, доброе дитя, сейчас моя душа переполнена ликованием. Ничто не приносит Королевству такого благоденствия, как вдохновение и счастье его Короля! Столица цветет, будто райский сад.

– Все это, конечно, хорошо, – отвела взгляд Нарбелия, стараясь не заглядывать в раскрасневшееся, счастливое лицо отца, – но твоя свадьба весьма обеспокоила меня. Это поспешное решение, пойми, отец!

– Конечно, все произошло слишком быстро, но истинную любовь не сдержишь, – мечтательно развел руками Король, – не беспокойся, Миния станет замечательной Королевой, с ее приходом судьба наших земель окажется в надежных руках. К тому же она красива, как ангел, подданные полюбят ее.

– Ты плохо знаешь эту женщину, – сердито выдохнула Нарбелия, не терпевшая подобных комплиментов в чужой адрес – ее голос моментально растерял всю напускную нежность, – она коварна и опасна.