Сиреневый туман

Приняв на душу бутылочку, Александр Григорьевич любил «потурахтеть», то есть повспоминать репортерскую молодость. Забавных случаев в его памяти сохранилось великое множество, но самым наболевшим из них был, как в конце пятидесятых годов он фотографировал приезжавшего в Новосибирск Никиту Хрущева и от волнения не захватил в кадр стоявшего рядом с вождем первого секретаря обкома. Секретарь настолько разобиделся, не увидев на снимке собственного лица рядом с хрущевским, что буквально на следующее утро после публикации в вечерней газете Донцов «вылетел из штата редакции без выходного пособия».

Творческий тонус Голубева в допинговых вливаниях не нуждался. Сидя за столом на открытой верандочке небольшого дачного домика фоторепортера, Слава символически пригублял стакан с «турахтином» и поглядывал искоса на двухэтажный терем Виноградовых, расположенный по соседству с донцовским участком. Обычно, когда Слава наведывался в Родниково, дача Виноградовых пустовала. На этот же раз возле небольшой цветочной клумбы копошился одетый в старомодный парусиновый костюм лысый старичок с венчиком белых волос на затылке. Голубев сразу узнал одесского портного Химича. Стараясь ненавязчиво переключить разговор с Донцовым от воспоминаний о давних временах ко дням не так далеким, Слава терпеливо дослушал монолог старого репортера о том, как его уговорили вернуться в штат редакции после «загремевшего» на пенсию обидчивого секретаря, и осторожно спросил:

— Григорьич, что за старик на даче Виноградовых копается?

— Лазарь Симонович, отец потерявшейся Софии. Дедок прижимистый, но умный, — ответил Донцов, наполняя из графинчика свой стакан. — И потурахтеть любит не хуже меня, грешного. Недавно вечерком мы с ним бутылочку на двоих засветили, так Лазарь мне до первых петухов заливал арапа про знаменитые одесские катакомбы, где в Отечественную войну он то ли прятался от немцев, то ли воевал с ними…

— Так и продолжает старик жить у бывшего зятя? — воспользовался паузой Голубев.

— По секрету мне шепнул в тот вечер: «Пока не отыщу Соню, никуда не уеду».

— Не верит, что дочь сбежала с любовником?

Донцов отпил половину стакана и ловко кинул в рот переспевшую садовую клубничину. Почмокав ею, заговорил:

— Кроме самого Максима Вольфовича Виноградова из наших дачников никто в это не верит. Понимаешь, друг мой Слава, София Лазаревна была не из легкомысленных женщин. Озорной возраст она пережила. К тому же из-за полноты выглядела старше своих лет. Какому дураку, сам подумай, нужна в любовницы такая бабища?..

— Откуда же миф о любовнике появился?

— Телеграмма да письмо из Красноярска ложную картинку нарисовали. А до того и сам Виноградов считал, что его супругу или в Новосибирске убили, или где-то здесь, между поселком и железнодорожной платформой. Максим Вольфович — мужик гениальный! Он бы этот уголовный клубок размотал, если б ему мозга на ревность не развернули.

— Кто?

— А бог их знает.

— Как между собой Виноградовы жили?

— Нормально. Дача стараниями Софии Лазаревны содержалась, а Максим Вольфович появлялся здесь, как ясное солнышко, изредка. Человек он крайне занятой. Теперь почаще стал бывать, но хозяйство, в основном, ведет Лазарь.

— Давно, Григорьич, с Виноградовым знаком?

— С первого дня организации нашего поселка. В правлении садоводческого товарищества мы с ним состоим. Когда начинали здесь дачное строительство, я свои газетно-репортерские связи использовал, Максим Вольфович — свои. Он тогда работал на станции технического обслуживания «Жигулей». Ну, а там связи всегда были железные! Иной раз, бывало, дойду до самого высокого областного начальства, чтобы раздобыть, скажем, те же трубы для водопровода. Начальство на моей заявке пишет отделу снабжения строгое указание: «Отпустить!» Прихожу к снабженцам, те со смехом говорят: «Сходи с этим указанием в туалет». В таких случаях за дело брался Виноградов, и через день к поселку подкатывала «Колхида» с полным прицепом труб. Видал, какая система в нашем королевстве?..

— Система — ниппель, — сказал Голубев и опять спросил: — Где теперь Виноградов работает?

— По-моему, в какой-то совместной с иностранцами фирме. Говорю, мужик он гениальный. На трех языках — английском, французском и немецком — запросто шпрехает, как вот мы с тобой по-русски турахтим. Часто по разным заграницам бывает.

— Сейчас поездки за границу в приличную копеечку обходятся. Это сколько же денег надо иметь, чтобы часто туда путешествовать?..

— Дело, как говорится, не в деньгах, а в их количестве, Фирма ему эти поездки оплачивает, да и сам Максим Вольфович не бедный. На днях по старой дружбе заглядывал ко мне с бутылкой итальянского портвейна. От души вечерок поговорили, что называется, о бурных днях Кавказа, о Шиллере, о дружбе, о любви. Порассказывал, как проклятые нами капиталисты живут. Там другая система. Нам бы хоть чуток от них ума перенять. Ну, а насчет стоимости заграничных путешествий говорит, что билет на самолет до Лондона сейчас стоит пятьдесят шесть тысяч. Это еще по-божески. Вот если будет сто тридцать тысяч, тогда летать придется реже.