Сиреневый ветер Парижа

Этот разговор имел место приблизительно через двенадцать часов после того, как снайпер растворился в сиреневом парижском полумраке, покинув гостиницу. Когда утром туристы позавтракали и удалились осматривать парижские достопримечательности, горничная стала убирать номера, а так как она привыкла начинать с самого верхнего этажа, труп тотчас же был обнаружен. Вскоре, кстати сказать, обнаружилось и еще одно обстоятельство — что девушка, которую администраторша сочла переводчицей при группе американцев, на самом деле вовсе таковой не являлась и заняла этот номер с помощью банального обмана.

– Можно увозить его? — спросил врач.

– Вам, докторам, — проворчал Клеман, — обязательно надо разрезать парня вдоль и поперек, чтобы убедиться в очевидном. Лично я бы с легкой душой выдал свидетельство, написав: смерть наступила от пули в сердце.

Никто даже не улыбнулся.

– Забирайте его, — разрешил Миртиль. — Как насчет отпечатков? — обратился он к эксперту, колдовавшему над столом.

– Вы не поверите, — отозвался тот, — но отпечатков полно, и они повсюду.

– Разные?

– Одна группа. Могу утверждать с уверенностью.

– Горничная или предыдущие постояльцы, — проворчал Клеман.

– Вряд ли. Хотя фиг его знает.

– Знаете что: сверьте с отпечатками нашей дамы, — сказал Миртиль.

– Сеньориты Ферреро?

– Si[11].

– Думаете, это она?

– По описанию тех, кто ее видел, — определенно.

Эксперт шмыгнул носом. Свою работу, по милости которой он ежедневно сталкивался с худшими сторонами человеческой жизни, он терпел только потому, что за нее платили деньги. Отношение же к ней Миртиля, который был явно увлечен своим делом, его раздражало, и эксперту захотелось сказать что-нибудь колкое.

– Знавал я парня, — заявил он веско, — который не узнал свою жену, встретив ее на улице с другим.

Миртиль пропустил это замечание мимо ушей.

– Соседей опросили?

– Сосед один. Слева.

– Глухой и слепой, конечно.

– Угу. Ничего не видел, ничего не слышал. Оно и немудрено: его убили, когда по телевизору шел матч.

– Соседа? — хмыкнул Миртиль.

– Почему соседа? — обиделся Клеман. — Нашего клиента.

– А тебя послушать — выходит, что соседа. Какой он из себя?

– Старый хрыч себе на уме. Дед кузена хозяина этого заведения или что-то в этом роде. Приехал из Шинона на какой-то салон филокартистов. Ничего особенного.

– Филокартисты — это те, кто открытки собирает?

– Угу.

– Интересно, какой жанр он предпочитает, — задумчиво заметил Миртиль.

– Вы это к чему? — насупился Клеман, чуя подвох.

– Да так, — туманно ответил инспектор. — Так где он живет?

– С левой стороны. Номер четыреста два.

– С этой? — спросил Миртиль и ткнул пальцем — будто бы наугад — в стену. В ней виднелась дырочка, вполне достаточная для того, чтобы подглядывать за теми, кому придет в голову порезвиться в постели.

– Ах ты!.. — сказал Клеман и разразился серией крепких выражений отнюдь не в минорной тональности.

Когда он выдохся, Миртиль кратко сказал:

– Айда к филокартисту.

Филокартист вполне соответствовал описанию Клемана. Правда, инспектор забыл упомянуть, что на физиономии пожилого любителя открыток красовались по меньшей мере четыре бородавки: две — на лбу, одна — на подбородке и одна — на левом веке.

– Инспектор Миртиль, — представился блондин, входя. Клеман семенил за ним тихой, но сильно разъяренной тенью.

– Надо же! — удивился Гриб. — Еще один? Как много вас у каждого трупа, ребята. Помню я, как в детстве задавили моего школьного товарища, так тогда…

– Месье, — оборвал его Миртиль, — давайте перейдем к делу. Вы ведь кудесник, видите сквозь стены. Так расскажите нам, что вы увидели, и не морочьте голову.

Старик сощурился с хитрецой во взгляде.

– А вы далеко пойдете, молодой человек, далеко!

Тут Клеман пробормотал сквозь зубы нечто нечленораздельное, что ни в коем случае не стал бы печатать дамский журнал.

– Вы ее видели? — бросился Миртиль в атаку.

– Кого?

– Женщину из четыреста первого. Она была одна?

– Одна. До того как начался матч, одна. Потом я уже не смотрел. Сами знаете, «синие»[12] играли…

– Опишите ее нам.

Старик ненадолго задумался.

– Ну… Возраст — года двадцать четыре. Личико свежее. Волосы темные. Глаза — не знаю какие. Татуировка на запястье.

– Как браслет? — насторожился Клеман.

– Красная с зеленым. Как браслет, да.

– На какой руке?

– На левой.

– Она, — одними губами прошептал Клеман. — Портье ничего не говорил про татуировку.

– Симпатичная девушка, — грустно продолжал старик. — Но чудная, я вам доложу. С приветом. И одна. Я не люблю, когда девушка одна. Когда она с кем-то еще, гораздо интереснее наблюдать. И знаете, что я вам скажу: молодежь совершенно разучилась заниматься любовью. Пыхтят только, а пыла никакого. Страсти нет. Одна сплошная гимнастика, и больше ничего.

Клеман сжал руки в карманах в кулаки. Миртиль взглянул на него с веселыми искорками в глазах.

– Вы сказали, что она с приветом. Почему вы так решили?

– Конечно, с приветом, — фыркнул старик. — Кто будет в здравом уме таскать с собой столько оружия?

– Сколько?

– Два пистолета. Один она собирала-разбирала, а из другого все в зеркало целилась. С придурью барышня, это точно.