Сирены

Потом выложил кокаиновую дорожку на тыльной стороне ладони. Рука задрожала до кончиков пальцев. Я зажмурился, глубоко вдохнул носом и напряженно замер, пытаясь вернуть контроль над телом. Потом открыл глаза и уставился на граффити над бачком: «Забудь эту ночь»[14].

С минуту я рассматривал надпись, потом аккуратно ссыпал кокаин в пакетик.

Я спустил воду, отпер дверцу кабинки и вышел из туалета.

Бар просыпался. Унылые часы сменились счастливыми. К дневным посетителям прибавились те, кто шел с работы, встречался с друзьями. Кэтрин делала заказ в баре — как обычно, водку безо льда. Каштановые волосы рассыпались по плечам. Сердца всех мужчин в баре забились чаще.

С ней была Изабель Росситер.

Я впервые видел их вместе. Может, Кэтрин — та самая подруга, которая привела Изабель во Франшизу? Хотелось думать, что нет. Внезапно я сообразил, что из-за меня Кэтрин наверняка попадет в тюрьму. Я отодвинул бокал с пивом, чтобы не видеть в нем собственное отражение. Изабель, теребя шарф на шее, робко флиртовала с амбалистым барменом. Мне тут же вспомнился газетный заголовок:

СМИТСОН ОПРАВДАН.

Бармен что-то сказал. Кэтрин посмотрела на него. Они оживленно заспорили. Кэтрин заслонила собой Изабель и произнесла:

— Нет уж, хватит.

Изабель о чем-то договорилась с барменом и стала ее успокаивать. Кэтрин направилась к столику в углу. Бармен что-то сказал своей напарнице, обошел барную стойку и вышел на улицу. Немного погодя Изабель последовала за ним. Мужчины за столиками прилипали к ней взглядами так, что глаза едва не выскакивали из орбит. Я думал, что Кэтрин выйдет следом, но она осталась.

Барменша, веселая светловолосая австралийка студенческого возраста, обслуживала сразу троих.

— Четверную порцию водки, пожалуйста.

— Не положено.

— А ей положено? — Я указал на Кэтрин.

Барменша посмотрела на нее, потом улыбнулась:

— Она — особый клиент, дружок. А ты — нет.

— Тогда «Джеймсон» с содовой. — Я оставил ей чаевые за остроумие, отпил глоток и отошел от бара.

Убедился, что попал в поле зрения Кэтрин, уселся за столик неподалеку, спиной к ней, и задумался, что делать дальше. Позади скрипнул стул, по деревянному полу застучали каблучки. Левая рука у меня опять задрожала, и я пожалел, что ничем не закинулся.

— Эйдан, — сказала Кэтрин.

Я посмотрел на нее.

Черные замшевые сапожки на каблуках, кожаная юбка в обтяжку, топ с глубоким вырезом. Каштановые волосы, распущенные по плечам. Я знал эту девушку всего несколько недель. Наши взгляды встретились. Это было похоже на чудо.

— Кэт.

Она улыбнулась:

— Все еще в поисках фингала?

— С каждым днем все ближе к цели. Садись ко мне.

Она переставила свою водку на мой столик, села напротив меня и спросила:

— И от кого же ты рассчитываешь схлопотать?

— Думал, Карвер меня ударит, но нет, не обломилось.

— Случай еще подвернется, не сомневайся.

Ее явно расстроило то, что произошло между Изабель и барменом, поэтому разговор не клеился.

— Что ты вообще о нем думаешь?

— О Зейне? Он устраивает классные вечеринки.

— И все?

— Я не так долго с ним общался.

— Он с тобой поговорил. Уж поверь, такого не многие удостаиваются…

— А ты что о нем думаешь?

Она не ответила. Не позволила сменить тему.

— Почему ты все время тут ошиваешься, Эйдан?

Мы дважды переспали, и она вдруг спохватилась, что ничего обо мне не знает.

— Ищу работу. Об этом я и разговаривал с Зейном в пятницу.

— Хочешь быть одной из его девушек, что ли?

— А ты считаешь себя его девушкой?

— Нет, я не столь высокого мнения о себе. — Она помолчала. — Но я никому не позволяю собой распоряжаться.

— Даже тем, кто тебе платит?

— Даже тем, кто меня трахает.

Где-то справа барменша уронила поднос с бокалами. Раздался грохот бьющегося стекла, посетители за столиками заулюлюкали.

— Терпеть не могу, когда так делают, — сказал я.

— Роняют посуду?

— Заостряют внимание на ошибке.

— На ошибке?

— Я говорил не о…

— Ладно. — Она сжала мне пальцы. — Я дала тебе шанс объясниться, но ты сменил тему. Впрочем, уже не важно. — Она взяла свои вещи и встала. — Спокойной ночи, Эйдан.

Девушки обычно улыбаются мне скупо, будто приберегают настоящие улыбки для других, но Кэтрин была не такая.

Она всегда улыбалась искренне. А я ей всегда лгал.

Я тоже встал, но она уже шла к двери, постукивая каблуками. Потом обернулась:

— Остаешься?

— Да, пожалуй, — сказал я, надеясь, что она вернется за столик.

— Передай моей подруге, что я сегодня уже не приду.

— Молоденькой блондинке?

Она кивнула.

— Да, ей. Знаешь, лучше тебе искать работу в другом месте. Может, тогда больше повезет? — Она повернулась и ушла.

Редкий случай, когда она пыталась со мной поговорить. Надо было сказать ей что-то другое. Приятное.

Часом позже Изабель Росситер в чуть задранной юбке прошла через бар в женский туалет. Бармен вернулся пятью минутами раньше и теперь, как и остальные мужчины в зале, таращился на нее. Изабель вышла из туалета, робко огляделась и пристроилась у другой барной стойки, которую не обслуживал ее новый приятель.

Похоже, сделав свое дело, он велел ей не отсвечивать.